I'll clap when I'm impressed
Название: С широко закрытыми глазами.
Автор: Вёрджил Ференце
Бета: бечено мной и батькой Вордом, и то по диагонали
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Пейринг: Дино/Кьёя (в простонародье D18)
Рейтинг: проставлю-ка я PG-15, для собственного душевного спокойствия
Жанр: ангст? Романс? Сопливый флафф? В общем, решайте сами, автор так и не научился определять
Размер: 4089 слов, шо-то около восьми страниц одиннадцатым калибри
Дисклаймер: отказуюсь, мои только трава да прилагающиеся к ней глюки
Предупреждение: ООС здесь точно в наличии, но автора это не особенно колышет.
Предупреждение номер два: опечатки детектед
От автора: колюще-режущие, тяжёлые и прочие предметы, способные причинить вред жизни и здоровью автора, просьба оставить на входе. Дарите автору цветочки, он это дело любит… И да, Дино и Кьёя любят друг друга. Смиритесь.
Снова от автора: прости меня, Господи, идиота, который нормальное название придумать не может!
И снова от автора, который заткнуться никак не может: сессия, господа, сессия. Стресс и всё такое. Так что не судите меня строго, грешного. Всё, теперь точно всё сказал.
Здравствуй, дружок. Хочешь, я расскажу тебе сказку?..- Где он?! Пустите меня к нему!..
- Пожалуйста, синьор Каваллоне, успокойтесь! – медсестре страшно, у этого человека как будто помутился рассудок, но ей нужно как-то успокоить его. У неё чёткий приказ – не пускать главу семьи Каваллоне к Хибари Кьёе во что бы то ни стало. Такое распоряжение получил весь персонал госпиталя, но попробуй тут выполни его, когда дон не желает ничего слушать. – К господину Хибари пока что нельзя, посещения запрещены! Синьор Каваллоне!..
Он даже не пытается услышать. Мчится по коридору, стуча каблуками – пол каменный, коридор пустой, так что эхо от слов и шагов отражается от стен, наполняя госпиталь звуками. Дино не может знать, в какой палате находится Кьёя, но всё равно несётся вперёд – его ведёт интуиция. Интуиция, которая ещё никогда не подводила, а как хотелось бы медсестре надеяться, что подведёт…
Когда он останавливается перед дверью без номера, медсестра решается на отчаянные меры – загораживает вход и раскидывает руки в стороны. Наверное, это очень глупо смотрится со стороны, но ей некогда думать о том, что может показаться стороннему наблюдателю. У неё приказ, и если она его не выполнит – ей очень сильно попадёт от главврача.
- Синьор Каваллоне, пациентам нужен покой! Я прошу вас удалиться!
- Нет, это я вас прошу удалиться! – грубо бросает он, даже не глядя на девушку, отталкивает её в сторону и практически вбегает в палату. Завтра у медсестры на плече появится большой синяк от сильного удара об угол. У неё из глаз текут невольные слёзы.
В одиночной палате нет эха, наполняющего коридор, и поначалу Дино кажется, что он окунулся в абсолютную тишину. Но спустя пару мгновений он с облегчением понимает, что это не так.
Писк приборов. Скачки пульса.
Щелчок.
Шипение.
Тиканье часов.
Щелчок.
Шипение.
Аппарат искусственного дыхания исправно подаёт кислород в лёгкие лежащего на больничной койке человека. Тот не может пока дышать самостоятельно, но это лишь вопрос времени – он жив, его жизни больше ничто не угрожает, Семья платит немаленькие деньги за то, чтобы врачи сделали всё возможное, чтобы поставить Хибари Кьёю на ноги так быстро, как только возможно.
Есть только одно маленькое «но».
Раны, несомненно, затянутся, и довольно скоро – на Хранителе Облака Вонголы всё всегда заживало пугающе быстро. Но вот только то, что скрывалось под повязкой на половину лица, плотно прилегающей к глазам, врачи исправить были в силах лишь при определённом удачном стечении обстоятельств.
Дино нетвёрдым шагом проходит в палату и падает на колени возле койки. Не удосужившись даже придвинуть стоящий неподалёку стул. Ноги просто отказались его держать. Видя, как глава Семьи Каваллоне берёт холодную, с разбитыми костяшками пальцев ладонь Хибари Кьёи в свои, медсестра передумывает звать охрану и перестаёт хмуриться. От её обиды не остаётся и следа, когда она наблюдает, как растерянность на лице итальянца сменяется ужасом и горечью. Ей даже кажется, что он сейчас запрокинет голову и взвоет – так же страшно, как совсем недавно ночью выли собаки на пустыре по соседству с её домом.
Она разворачивается и уходит, прикрыв за собой дверь.
За нерадивым Боссом приходит наполовину седой мужчина в строгом костюме. Долго извиняется перед теми, кто проводил его до нужной палаты, за недостойное поведение дона, кланяется, укоризненно поджав губы. В их деле нет места для эмоций – их принято прятать глубоко в себе. Разбрасываться же собственными переживаниями направо и налево – совсем не солидно. Не по-деловому. Скорее всего, он ещё сделает Боссу выговор, как нашкодившему мальчишке. С той только разницей, что детство кончилось давным-давно, и о нотациях следовало бы уже забыть.
С врачом разговаривает тоже он – специально выбрав такую позицию, чтобы слышно было и синьору Каваллоне тоже.
- Найти донора для этой операции очень сложно, - врач качает головой, когда господин Ромарио – так зовут этого пожилого мужчину – спрашивает его о сроках выздоровления Хибари Кьёи. – Боюсь, господину Хибари придётся ждать, когда найдутся ресурсы. Неизвестно, сколько это продлится… А до того времени видеть он не будет.
Потеря зрения в результате несчастного случая на последней миссии. Дино не думал, что что-то может произойти – нет ни одного соперника, который мог бы сравниться с Хибари по силе, нет никого, кто смог бы одолеть его. Но против непредвиденных обстоятельств, против случайности, даже Кьёя бессилен. Взрыв – это верный способ вывести вонгольскую машину для убийства из строя.
Световая граната, временная потеря ориентации в пространстве. Ситуацией сумели воспользоваться, Хибари – никогда такого не было со времён первой встречи с Мукуро – попал в плен. У конкурирующей семьи Кьёя пробыл недолго, его быстро отыскали и выслали спасательно-карательный отряд под командованием Ямамото. С него Дино ещё потребует подробного отчёта – что произошло там, в особняке Деледда, который ныне Вонгола сравняла с землёй.
Медленно кружась, пушистые снежинки падали с небес и оседали на крышах домов, на припаркованных у обочин автомобилях, на шапках и воротниках спешащих прохожих, на сбросивших наряд деревьях. На Сицилии не бывает снега, но здесь, в тихом Намимори, его в достатке – Дино весь вечер провёл сидя у окна и заворожено наблюдая развернувшуюся за стеклом зимнюю сказку. Хотя бы ради этого стоило потратить кучу времени и средств, подыскивая подходящий земельный участок, договариваясь со строителями и проводя много часов в бессмысленных спорах с Кьёей, который не желал принимать участие в обсуждении проекта.
Каваллоне старался специально для него, пытался совместить в одном относительно небольшом загородном доме японский и типично-европейский стили. Результат того стоил. Конечно, Хибари по обыкновению ничего не сказал – только хмыкнул загадочно, чем так любил выводить Дино из душевного равновесия, - а на следующий день распорядился перевезти вещи из квартиры.
Окна европейской гостиной выходили на подъездную дорожку, поэтому Дино обосновался сегодня здесь – как и всегда, когда приходилось дожидаться возвращения Кьёи. Чтобы было не так холодно, слуги разожгли камин – пламя весело потрескивало за стеклянной дверцей. Недавно Каваллоне оторвался от пейзажа за окном и взял с журнального столика оставленную на нём книгу, собираясь немного почитать. Но тишина и спокойствие зимнего вечера, уют тёплого, мягкого кресла, в котором без труда разместились бы и двое, сделали своё дело – итальянец задремал, откинув голову на подлокотник.
Дверной замок щёлкнул, открываясь, когда часы показывали четверть первого ночи. Хибари не спешил, стягивая зимнее пальто и скидывая ботинки, отряхивая с тёмных волос налетевшие снежинки. Медленно, полной грудью он вдыхал тёплый воздух, наполненный ароматом дома. Холл был празднично украшен – нарядно, но одновременно не слишком броско. Венки, золотистая гирлянда, опутавшая перила лестницы.
Ну это же Каваллоне, что ещё от него можно было ожидать? Для него Рождество – главный праздник в году, в отличие от прохладно относящегося ко всем праздникам Кьёи. Стоило только отлучиться на пару дней, а в особняке уже такое безобразие. Кажется, придётся сделать кое-кому выговор.
Солнечное чудо конечно же ждёт его в гостиной на втором этаже – небольшой каприз хозяина дома, никаких японизмов. Даже картины на стенах – и те с абстрактной мазнёй каких-то очень модных живописцев этого столетия, и ни одной цветущей сакуры, и уж тем более – горы Фудзи.
А в углу – сверкающая разноцветными огоньками искусственная ёлка, увенчанная золотистой игрушкой, стоящей наверняка немалых денег. Элемент роскоши. Без этого никак не обойтись, даже в мелочах.
Дино не реагирует на появление Хибари, не поворачивает голову, не вскакивает с места и не бросается с радостным воплем, который моментально нарушил бы тишину дома, к хранителю Облака на шею. Неужели зачитался? Кьёя выключает свет в гостиной, передавая функцию освещения камину и ёлочной гирлянде, подходит ближе. Десятый Каваллоне ровно, глубоко дышит, втягивая кислород слегка приоткрытым ртом. Плед сполз с его плеч, волосы растрепались – такого художественного беспорядка на голове итальянца Хибари не видел уже давно.
И это – прожжённый мафиози. Разве бывает у них такой крепкий сон? Юный японец улыбнулся, садясь верхом на колени спящего. Дино вздрагивает, сонно моргает, пытаясь сообразить, что к чему.
- Я дома, - прошептал Хибари, наклоняясь к его губам и касаясь их тёплым дыханием. Холодные после длительной пешей прогулки – перчатки Кьёя носил редко – пальцы скользнули по щеке.
- Наверное, я всё ещё сплю… - улыбается Каваллоне, и морщинки собираются в уголках его сияющих глаз. Прижимаясь к ладони, он не сводил взгляда со своего возлюбленного, пока что не решаясь протянуть руку и прикоснуться. Сон ещё не отпустил его из своих объятий окончательно, и страх, что Кьёя окажется лишь видением, которое рассеется от неосторожного движения, всё ещё имеет определённую силу.
- Как ты мог не дождаться меня, м? Камикорос, травоядное, - и не давая шанса ответить, Хибари нетерпеливо, жадно впился в губы Дино.
«Я уже не чаял увидеть тебя сегодня…»
«Будь ты на моём месте – не стал бы даже утруждать себя и отправился спать ещё несколько часов назад…»
«С тобой всё в порядке? Ты сам на себя не похож – откуда такие нежности? Ну точно простудился, погоди, сейчас градусник принесу…»
- Я тоже по тебе скучал, - смеётся итальянец, когда Хибари наконец даёт ему право и свободу слова. Обнимает его так крепко, как только может. – С возвращением… и счастливого Рождества…
Это просто невыносимо.
Дино лежит без сна уже который час кряду, но Морфей не спешит навестить Босса одной из влиятельнейших сицилийских Семей. Время тянется как в дурном сне – казалось, не будет конца этой ужасной ночи. Сколько раз взгляд Ханеумы непроизвольно скользил к циферблату электронных часов?.. Секунда обращается в минуту, минута – в час.
Постель слишком широка для него одного. Правая рука то и дело скользит по шёлковой простыне, словно пытаясь найти того, кого не будет на привычном месте ещё очень долго.
Неправильно. Так не должно быть.
Воспоминания медленно убивают, отравляя разум, разжигая в нём пока что крохотные, но готовые вот-вот разгореться ярким пламенем искры безумия.
Несмотря на то, что они уже долгое время вместе, ложась спать Хибари всё равно устраивается на самом краешке кровати, подальше от Дино, стараясь не соприкасаться с ним лишний раз. Сон – только его территория, на которую хода нет даже Каваллоне. Но ночами Кьёя сильно мёрзнет, и невольно придвигается ближе к источнику тепла. Просыпается он всегда в объятиях своего солнечного идиота, и долго ворчит по этому поводу. Однако никогда не пытается отстраниться, пока Ханеума не надумает его отпустить.
Подступившие к горлу слёзы беспощадно душат, блондин обнимает себя за плечи, стараясь сделаться меньше, незаметнее, раствориться в ночном мраке. Ему это не удаётся, легче не становится, и боль всё равно находит его, даже спрятавшегося с головой под одеяло. Он взвивается с постели и устремляется прочь.
Заматывается в плед, усаживается на подоконник и, открыв окошко, закуривает. Видимо, остаток этой ночи ему придётся скоротать вот так, глядя на ясное небо и игриво перемигивающиеся то друг с другом, то с тонким серпом полумесяца, звёзды.
Кьёя искренне не понимал, почему он должен здесь находиться – что общего он имеет с официальным приёмом, устроенным семьёй Каваллоне по какому-то невероятно важному поводу. Ну просто такому важному, что никак не обойтись без этого сборища расфуфыренных девиц всех возрастов и деловитых господ в одинаковых фраках. Посреди толпы чёрных пиджаков и брюк Каваллоне, в его белом стильном костюме, смотрится неуместно. Ещё неуместнее разве что торчащий во все стороны ёжик рыжих волос Тсунаёши где-то в районе дальней стенки. Саваду заарканили какие-то деловые партнёры, с которыми необходимо было уладить важные вопросы.
Устраивать показательный камикорос было строго-настрого запрещено, так что Кьёя скучал, лениво наблюдая за блондинистой шевелюрой Дино, оказывающейся за краткие промежутки времени в совершенно разных концах немаленького банкетного зала.
Кьёю раздражало то, что на них – да, и косые взгляды в сторону верхушки Вонголы тоже выводили из равновесия – смотрят, как на зверушек в зоопарке. Правильно, несколько коренных японцев посреди оравы итальянцев – это, наверное, действительно непривычно смотрится. Но Хибари по привычке даже не попытался понять, что творится в головах у окружающих его людей. Он просто старательно взращивал в себе посеянные то и дело улавливаемыми взглядами исподтишка семена недовольства, грозящие при должном уходе превратиться в истинное бешенство в стиле хранителя Облака.
И кому при этом достанется больше всего?
Правильно. Вон тому блондинистому чудовищу, что так заливисто смеётся в ответ на фразу незнакомой барышни в платье размера на два меньше. Та только сдержанно улыбается в ответ на бурную реакцию Ханеумы – по её взгляду можно понять, что Каваллоне воспринимается разве что как задержавшийся в юношестве человек, с мнением которого так или иначе приходится считаться.
Неужели Дино этого не замечает?
Да нет, не может быть, он всё-таки не такой идиот.
- Сеньор не желает потанцевать? – Хибари не сразу понял, что обращались конкретно к нему – белокурая девица в воздушном голубом платьице. Такая тоненькая, надушенная, холимая и лелеемая. Дочка богатых родителей – развлечение для матери. Фарфоровая кукла.
Кьёя поймал встревоженный взгляд Савады. Встретившись с глазами Хибари, Тсуна быстро опустил ресницы и отвернул голову. Видимо, эта девочка, или её родители, играли какую-то немаловажную роль для Семьи.
Впрочем, Кьёя не обязывался расшифровывать тайные сигналы Тсунаёши, если таковые имели место.
- Благодарю за предложение, - вежливо отозвался он – лишь бы Каваллоне не услышал, а то долго потом будет подкалывать. – Однако я вынужден вам отказать. Приятного вечера, мадемуазель.
И был таков. Решительно оттолкнулся от стенки и направился в другой конец зала, лавируя меж гостей. Ему надоели шум и вся эта яркая мишура – необходимый атрибут любого празднества. Больше оставаться здесь он был не намерен, особенно если местные дамы вздумали приглашать его на танцы.
Дино нагнал его уже у выхода, шагнул следом в пустой холл, и только там осмелился поймать за локоть, видя, что останавливаться Хибари не собирается.
- Эй, Кьёя, ты куда?.. – озадаченно спросил он.
- Подальше от этого дурдома, - коротко бросил тот, вырывая локоть из пальцев Ханеумы и взбегая по лестнице. В апартаментах Каваллоне на третьем этаже наверняка не будет слышно звуков музыки, доносящихся из банкетного зала. – И чего ты стоишь? Тебе особое приглашение нужно?
Итальянец не поверил своим ушам, но быстро пришёл в себя – расплылся в широкой улыбке и поспешил следом. Кто он такой, чтобы отклонять приглашение самого Хибари Кьёи?..
…Раздеваться полностью было необязательно, но Дино не устоял перед искушением прижаться кожей к коже – разгорячённой, шелковистой, светлой коже его прекрасного Кьёи. Какое неописуемое счастье иметь возможность просто прикасаться к нему, слушать тихие вздохи и стоны наслаждения – лучшая награда, какую только можно придумать.
Хранитель Облака особенно не сдерживался, как и всегда – хорошо, что вовремя вспомнил, что лицо лучше сильно не портить. Хозяину особняка негоже было надолго отлучаться с вечеринки, так что укусами расцветились плечи и грудь, а спину исполосовали багровыми полосами ногти. Дверь кабинета заперли на ключ, никаких случайных свидетелей – всё прилично. Разве что Тсуна и Ямамото могли что-то понять, но они не стали бы трезвонить направо и налево.
Волосы Кьёи вились по ковру причудливыми змейками, и на светлом фоне это смотрелось настолько чудесно, что хотелось немедленно побежать за фотоаппаратом – если бы Ханеума не знал, насколько Хибари не любит фотографироваться, и если бы не было так лень шевелиться.
Тихое дыхание. Тёплые пальцы, почти любовно скользящие по красноватым следам засосов под ключицами – в опасной близости с татуировкой. Вот они скользнули выше, требовательно обхватили подбородок, заставляя повернуть голову к Кьёе. Быстрый поцелуй напоследок – почти ласковый, если задуматься, но заниматься этим некогда. В лицо прилетела дорогая шёлковая рубашка, небрежно брошенная на пол в спешке.
- Одевайся и вали к своим высокопарным придуркам, травоядное.
- А ты?..
У Кьёи был такой красноречивый взгляд, что все вопросы отпали сами собой. «Мне и здесь хорошо» - и отвернул голову, продолжая всё так же возлежать на пушистом, тёплом ковре. Правда, пока Дино силился нормально застегнуть проклятую рубашку и натянуть брюки, он всё же изволил подняться и накинуть на плечи хотя бы пиджак от своего костюма. Немного позже, если хватит сил, он через боковую дверь доберётся до спальни, примыкающей к кабинету, а оттуда уже – в ванную комнату. И будет долго отмокать под душем.
В банкетном зале его сегодня больше не увидят.
- Да кто придумал проклятые галстуки… - ворчал Дино себе под нос, недовольно глядя в зеркало на своенравную полоску ткани цвета горького шоколада. Изобразив на лице вселенское спокойствие, Хибари медленно подошёл, развернул Каваллоне к себе лицом.
- Ты же Босс. И за столько лет не научился галстуки завязывать? – всё презрение мира было в этом фырканье, изданном взлохмаченным и основательно потрёпанным хранителем Облака, проворно соорудившим из жалкой полоски идеально завязанный галстук. Дино отчего-то захотелось провалиться под землю, но Кьёя не дал ему такой возможности – по-кьёевски нежным толчком намекнул, что пора и честь знать.
Ему хотелось побыть одному, возможно – выкурить сигарету. У Каваллоне в нижнем ящике стола хранилась пачка «Treasurer». Но уж излучающего невероятный позитив Дино в дальнейших планах юного японца не было ну никак…
У Дино было много времени на то, чтобы как следует пораскинуть мозгами, но он всё ещё колеблется. Сомнения терзают так, что никакой камикорос рядом не стоял – бессонные ночи дают о себе знать, скопившаяся за несколько дней усталость придавливает к земле, поэтому Ханеума старается шевелиться поменьше. Одно неосторожное движение – и у него снова разболится голова, а это будет совсем нехорошо.
Ему бы хоть немного поспать, но он не может заставить себя лечь. Как только голова касается подушки, к нему приходят тяжёлые, тоскливые, невыносимые мысли. Печальные мысли. Кажется, он скоро попадёт в больницу с нервным истощением, а этого допустить точно никак нельзя.
Виски плещется о стенки тяжёлого бокала, языки пламени в камине бликами отражались в янтарном напитке. Дино отлично знает, сколько ему можно выпить, чтобы в голове было пусто и легко, но чтобы не дошло до печальных последствий, и никогда не превышает свою норму. Если вообще доходит до выпивки, что происходит крайне редко.
Глаза наконец-то можно закрыть, чтобы они хоть немного отдохнули – в них словно насыпали песка, это ужасное ощущение, но ничего не поделаешь. Приходится терпеть.
Дом пуст, он отпустил сегодня всех слуг, дал выходной Ромарио, чтобы тот тоже смог как следует отдохнуть от своего горемычного Босса. Ему ведь наверняка надоело смотреть на кислую, измученную рожу Десятого Каваллоне.
Пальцы скользят по маленькой, обитой тёмно-синим бархатом коробочке. Ханеума не хочет и не может её открыть – ему станет слишком больно, слишком плохо, и снова слёзы будут душить. Этот подарок он хотел сделать Кьёе, когда тот вернётся с миссии. Неширокое серебряное колечко с ненавязчивым узором – вещица достаточно простая, но не лишённая изящества и шарма.
Дино хотел бы, чтобы Кьёя всегда был вместе с ним. Он нашёл бы выход, они смогли бы оформить официальные отношения – нужно было просто согласие…
Каваллоне со стуком ставит коробочку с кольцом на кофейный столик, резко поднимается на ноги – от такой перемены положения тела в пространстве у него начинает кружиться голова, - и нетвёрдым шагом направляется к двери.
Решение принято.
- Только давай без фанатизма, - меланхолично сказал Кьёя, наблюдая за тем, как радостный и донельзя счастливый Каваллоне крутится вокруг него с новым фотоаппаратом.- Не то – камикорос.
Дино только отмахнулся от его слов. Это же Кьёя, он свою коронную фразу куда только не вставляет, даже если на самом деле так не думает. Самое главное, что он согласился фотографироваться, и вдохновению Ханеумы не было предела.
Им предстояла длительная пешая прогулка по узким улочкам, просторным площадям и тенистым паркам старой Риги – Каваллоне в кои-то веки решил послать всех лесом и устроил себе и Хибари внеплановые весенние каникулы. В сердце Латвии было тепло и солнечно, люди приветливо улыбались, а Кьёя надел летнюю рубашку и брюки, да ещё лёгкие мокасины на ноги. Так и не скажешь по внешнему виду, что на самом деле этот японец – один из известнейших мафиози в мире. Машина убийства с руками по локоть в крови.
Дуновение ветерка, солнечный луч, запутавшийся в тёмных волосах, небрежный мимолётный жест, каким Хибари поправляет непослушные пряди – всё зафиксировано. Рядом с этим невероятным существом Каваллоне как никто другой научился ловить моменты – навык, который требуется каждому фотографу.
Парк, скамейка, пойманный на раскрытую ладонь листочек, опавший с липы.
Встрёпанный, грязный уличный котёнок, радостно играющийся с подобранным Кьеёй птичьим пером.
Белые облака, медленно плывущие по небу между пальцев – те как будто вот-вот попытаются ухватить белую небесную вату.
Много, много, много фотографий. Пока в летнем кафе Кьёя, задумчиво помешивая ложечкой в чашке холодного чая, не сказал, глядя в сторону:
- Почему ты фотографируешь только меня?
На эту реплику Каваллоне смог ответить лишь вопросительным взглядом, и Хибари пришлось пояснять:
- Почему нет ни одной фотографии, где мы – вдвоём?.. Ты разве не знаешь, как это делается?
И под удивлённые взгляды посетителей кафе он поднялся со своего места, обошёл столик, забрал у Дино фотоаппарат и, наклонившись и прижавшись щекой к его щеке, сделал снимок.
- Вот так вот. Всё довольно просто. Всему тебя нужно учить…
Кьёя открывает глаза. Потолок и та часть стены, что находятся в зоне его видимости, сильно расплываются – а руки пока что всё ещё слишком сильно болят, чтобы можно было потереть веки. Приходится медленно, вдумчиво моргать, стараясь согнать пелену хотя бы к краям глаз.
- Господин Хибари? – тихо спрашивает приятный женский голос. Хранитель Облака уже слышал его – кажется, это лечащий врач, которой Вонгола отваливает круглую сумму за каждые двадцать четыре часа пребывания Кьёи на этой больничной койке. – Вы меня видите?
«Нет, я вас не вижу и видеть не желаю», - хочется сказать ему, он вместо этого японец просто поворачивает голову слегка вбок. Ощущение, что комната падает. В поле зрения оказывается сеньора Бертини – подтянутая дама в прямоугольных очках на носу.
- Добрый день, господин Хибари, - улыбается сеньора, в руках её, как по волшебству, оказывается крохотный фонарик – Кьёя позволяет ей проверить реакцию зрачков, не произнося ни слова. – Как ваше самочувствие? Голова не кружится? Тошноты нет?
- Нет.
Прохладные пальцы ощупывают его лоб. Хранитель Облака не выказывает никаких эмоций. Ничего не спрашивает, на вопросы отвечает односложно. Ему кажется, или он испытывает лёгкое разочарование от того, что здесь нет одного солнечного идиота с непослушной копной светлых волос?..
Когда сеньора Бертини уходит, Кьёя может как следует осмотреть палату – зрение уже пришло в норму, дверь не пытается пуститься в пляс вместе с потолочным светильником. Лёгкие занавески ненавязчивого зелёного цвета, светлые стены, ничего лишнего. На тумбочке – наполненный доверху графин с водой, стакан, несколько яблок и апельсин в вазочке. Рядом – скомканный листок бумаги.
Кьёя протягивает руку, чтобы взять бумажку. Странно, что никто её не выкинул. И что бы это могло быть? Разворачивает.
Пальцы вздрагивают.
Это та фотография, в летнем кафе в самом центре старой Риги – Кьёя и донельзя удивлённый Дино, улыбающийся неуверенно и чуть ли не испуганно. Помнится, он долго спрашивал потом, не болен ли Хибари, а ещё смеялся. Звонко и заразительно, так что не улыбаться не получалось.
Кьёя бережно разглаживает сильно помятую фотографию.
Он ждёт весь день, но никто не приходит.
Дино остановил его лёгким прикосновением ладони к плечу – рука Кьёи замерла на полпути к дверной ручке, тонкие чёрные брови причудливо изогнулись, когда он повернулся к неожиданно тихому Каваллоне. Тот с самого утра был какой-то пришибленный и не особенно радостный. Устал, на него много работы свалилось в последнее время, не иначе.
- Что такое? – спрашивает он, когда Ханеума медлит. Ему нужно спешить, работа не ждёт.
Блондин обнимает его за плечи притягивает к себе и целует. Медленно, ласково касаясь губ и не претендуя на большее. Просто – как прощание.
- Когда ты вернёшься, у меня будет для тебя подарок. Очень важный, - серьёзно говорит Дино, глядя ему в глаза и поглаживая щёку подушечкой большого пальца. – Так что приезжай поскорее, хорошо?
Хибари едва слышно хмыкает, подаётся слегка вперёд и касается его губ в ответном поцелуе.
Просто – как обещание.
Я обязательно вернусь.
Каваллоне сидит на скамейке в парке, расслабленно откинувшись на спинку. Сбоку к скамейке приставлена трость – сразу видно, что стоит довольно больших денег. А иначе – не солидно. Хибари уже давно перестал его за это осуждать.
Глаза скрыты за тёмными линзами изящных очков от Ральфа Лорена. Мафиози идут тёмные очки, они смотрятся удивительно органично и правильно.
Ромарио бросает беглый взгляд на Кьёю и уходит, оставляя Босса и хранителя Облака наедине. Они найдут о чём помолчать вдвоём.
Хибари садится рядом, Дино выпрямляется немного неуклюже и поворачивает голову на звук. Неуверенно. Как будто боится чего-то. Он и правда не видит, ничего не видит. Стоило оказаться рядом всего на пару мгновений, чтобы в этом убедиться.
- А как же Семья? – спрашивает Кьёя негромко. Ему нет нужды повышать голос, более того – он просто не чувствует в себе сил это сделать. Хотя по-хорошему следовало бы врезать идиоту по лицу, со всей силы, так чтобы пару зубов выбить точно.
Ханеума улыбается в ответ.
- Ты, Кьёя – тоже моя семья, - просто отвечает он, и от этого желание ударить становится ещё больше. – Я сделал выбор. И прошу тебя тоже выбрать.
Он запускает руку в карман пиджака, достаёт маленькую коробочку синего бархата. Открывает непослушными пальцами.
- Просто «да» или «нет».
Молчание. К этому Хибари не был готов, и в голове его – сотни мыслей, одна громче и запутаннее другой. Ощущение реальности пропадает, как будто его не было и в помине. Дино терпеливо дожидается, когда Кьёя обдумает, взвесит все за и против. Он не торопит, но уже заметно нервничает. У него слегка подёргиваются уголок губ и кончики пальцев.
Наконец, Хибари захлопывает крышечку футляра, накрывает ладонь Каваллоне своей и обнимает его за плечи второй рукой. Дино не знает, что ему думать, но не решается спрашивать. Вся его бравада испарилась, словно унесённая дуновением тёплого летнего ветерка. Ему ещё многому предстоит научиться, ведь начинается новая жизнь – в полном мраке, без единой надежды на возвращение света и способности видеть. Становясь донором для Кьёи, он думал, что готов и к тому, что хранитель Облака откажется от него. На деле всё оказалось совсем не так.
Ему страшно. Крупные мурашки бегут по спине, заставляя ёжиться, несмотря на то, что на улице очень тепло.
И снова молчание.
Тишина теперь пугает, потому что в тишине кроется неизвестность.
Дино кажется, что он становится параноиком.
Он чувствует, как Кьёя прижимается лбом к его плечу, как он сильно жмурится. Вдыхает поглубже. Вот сейчас он скажет, и всё будет кончено.
- Да.
12.01.2010 года.
Автор: Вёрджил Ференце
Бета: бечено мной и батькой Вордом, и то по диагонали
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Пейринг: Дино/Кьёя (в простонародье D18)
Рейтинг: проставлю-ка я PG-15, для собственного душевного спокойствия
Жанр: ангст? Романс? Сопливый флафф? В общем, решайте сами, автор так и не научился определять
Размер: 4089 слов, шо-то около восьми страниц одиннадцатым калибри
Дисклаймер: отказуюсь, мои только трава да прилагающиеся к ней глюки
Предупреждение: ООС здесь точно в наличии, но автора это не особенно колышет.
Предупреждение номер два: опечатки детектед
От автора: колюще-режущие, тяжёлые и прочие предметы, способные причинить вред жизни и здоровью автора, просьба оставить на входе. Дарите автору цветочки, он это дело любит… И да, Дино и Кьёя любят друг друга. Смиритесь.
Снова от автора: прости меня, Господи, идиота, который нормальное название придумать не может!
И снова от автора, который заткнуться никак не может: сессия, господа, сессия. Стресс и всё такое. Так что не судите меня строго, грешного. Всё, теперь точно всё сказал.
Здравствуй, дружок. Хочешь, я расскажу тебе сказку?..- Где он?! Пустите меня к нему!..
- Пожалуйста, синьор Каваллоне, успокойтесь! – медсестре страшно, у этого человека как будто помутился рассудок, но ей нужно как-то успокоить его. У неё чёткий приказ – не пускать главу семьи Каваллоне к Хибари Кьёе во что бы то ни стало. Такое распоряжение получил весь персонал госпиталя, но попробуй тут выполни его, когда дон не желает ничего слушать. – К господину Хибари пока что нельзя, посещения запрещены! Синьор Каваллоне!..
Он даже не пытается услышать. Мчится по коридору, стуча каблуками – пол каменный, коридор пустой, так что эхо от слов и шагов отражается от стен, наполняя госпиталь звуками. Дино не может знать, в какой палате находится Кьёя, но всё равно несётся вперёд – его ведёт интуиция. Интуиция, которая ещё никогда не подводила, а как хотелось бы медсестре надеяться, что подведёт…
Когда он останавливается перед дверью без номера, медсестра решается на отчаянные меры – загораживает вход и раскидывает руки в стороны. Наверное, это очень глупо смотрится со стороны, но ей некогда думать о том, что может показаться стороннему наблюдателю. У неё приказ, и если она его не выполнит – ей очень сильно попадёт от главврача.
- Синьор Каваллоне, пациентам нужен покой! Я прошу вас удалиться!
- Нет, это я вас прошу удалиться! – грубо бросает он, даже не глядя на девушку, отталкивает её в сторону и практически вбегает в палату. Завтра у медсестры на плече появится большой синяк от сильного удара об угол. У неё из глаз текут невольные слёзы.
В одиночной палате нет эха, наполняющего коридор, и поначалу Дино кажется, что он окунулся в абсолютную тишину. Но спустя пару мгновений он с облегчением понимает, что это не так.
Писк приборов. Скачки пульса.
Щелчок.
Шипение.
Тиканье часов.
Щелчок.
Шипение.
Аппарат искусственного дыхания исправно подаёт кислород в лёгкие лежащего на больничной койке человека. Тот не может пока дышать самостоятельно, но это лишь вопрос времени – он жив, его жизни больше ничто не угрожает, Семья платит немаленькие деньги за то, чтобы врачи сделали всё возможное, чтобы поставить Хибари Кьёю на ноги так быстро, как только возможно.
Есть только одно маленькое «но».
Раны, несомненно, затянутся, и довольно скоро – на Хранителе Облака Вонголы всё всегда заживало пугающе быстро. Но вот только то, что скрывалось под повязкой на половину лица, плотно прилегающей к глазам, врачи исправить были в силах лишь при определённом удачном стечении обстоятельств.
Дино нетвёрдым шагом проходит в палату и падает на колени возле койки. Не удосужившись даже придвинуть стоящий неподалёку стул. Ноги просто отказались его держать. Видя, как глава Семьи Каваллоне берёт холодную, с разбитыми костяшками пальцев ладонь Хибари Кьёи в свои, медсестра передумывает звать охрану и перестаёт хмуриться. От её обиды не остаётся и следа, когда она наблюдает, как растерянность на лице итальянца сменяется ужасом и горечью. Ей даже кажется, что он сейчас запрокинет голову и взвоет – так же страшно, как совсем недавно ночью выли собаки на пустыре по соседству с её домом.
Она разворачивается и уходит, прикрыв за собой дверь.
За нерадивым Боссом приходит наполовину седой мужчина в строгом костюме. Долго извиняется перед теми, кто проводил его до нужной палаты, за недостойное поведение дона, кланяется, укоризненно поджав губы. В их деле нет места для эмоций – их принято прятать глубоко в себе. Разбрасываться же собственными переживаниями направо и налево – совсем не солидно. Не по-деловому. Скорее всего, он ещё сделает Боссу выговор, как нашкодившему мальчишке. С той только разницей, что детство кончилось давным-давно, и о нотациях следовало бы уже забыть.
С врачом разговаривает тоже он – специально выбрав такую позицию, чтобы слышно было и синьору Каваллоне тоже.
- Найти донора для этой операции очень сложно, - врач качает головой, когда господин Ромарио – так зовут этого пожилого мужчину – спрашивает его о сроках выздоровления Хибари Кьёи. – Боюсь, господину Хибари придётся ждать, когда найдутся ресурсы. Неизвестно, сколько это продлится… А до того времени видеть он не будет.
Потеря зрения в результате несчастного случая на последней миссии. Дино не думал, что что-то может произойти – нет ни одного соперника, который мог бы сравниться с Хибари по силе, нет никого, кто смог бы одолеть его. Но против непредвиденных обстоятельств, против случайности, даже Кьёя бессилен. Взрыв – это верный способ вывести вонгольскую машину для убийства из строя.
Световая граната, временная потеря ориентации в пространстве. Ситуацией сумели воспользоваться, Хибари – никогда такого не было со времён первой встречи с Мукуро – попал в плен. У конкурирующей семьи Кьёя пробыл недолго, его быстро отыскали и выслали спасательно-карательный отряд под командованием Ямамото. С него Дино ещё потребует подробного отчёта – что произошло там, в особняке Деледда, который ныне Вонгола сравняла с землёй.
Медленно кружась, пушистые снежинки падали с небес и оседали на крышах домов, на припаркованных у обочин автомобилях, на шапках и воротниках спешащих прохожих, на сбросивших наряд деревьях. На Сицилии не бывает снега, но здесь, в тихом Намимори, его в достатке – Дино весь вечер провёл сидя у окна и заворожено наблюдая развернувшуюся за стеклом зимнюю сказку. Хотя бы ради этого стоило потратить кучу времени и средств, подыскивая подходящий земельный участок, договариваясь со строителями и проводя много часов в бессмысленных спорах с Кьёей, который не желал принимать участие в обсуждении проекта.
Каваллоне старался специально для него, пытался совместить в одном относительно небольшом загородном доме японский и типично-европейский стили. Результат того стоил. Конечно, Хибари по обыкновению ничего не сказал – только хмыкнул загадочно, чем так любил выводить Дино из душевного равновесия, - а на следующий день распорядился перевезти вещи из квартиры.
Окна европейской гостиной выходили на подъездную дорожку, поэтому Дино обосновался сегодня здесь – как и всегда, когда приходилось дожидаться возвращения Кьёи. Чтобы было не так холодно, слуги разожгли камин – пламя весело потрескивало за стеклянной дверцей. Недавно Каваллоне оторвался от пейзажа за окном и взял с журнального столика оставленную на нём книгу, собираясь немного почитать. Но тишина и спокойствие зимнего вечера, уют тёплого, мягкого кресла, в котором без труда разместились бы и двое, сделали своё дело – итальянец задремал, откинув голову на подлокотник.
Дверной замок щёлкнул, открываясь, когда часы показывали четверть первого ночи. Хибари не спешил, стягивая зимнее пальто и скидывая ботинки, отряхивая с тёмных волос налетевшие снежинки. Медленно, полной грудью он вдыхал тёплый воздух, наполненный ароматом дома. Холл был празднично украшен – нарядно, но одновременно не слишком броско. Венки, золотистая гирлянда, опутавшая перила лестницы.
Ну это же Каваллоне, что ещё от него можно было ожидать? Для него Рождество – главный праздник в году, в отличие от прохладно относящегося ко всем праздникам Кьёи. Стоило только отлучиться на пару дней, а в особняке уже такое безобразие. Кажется, придётся сделать кое-кому выговор.
Солнечное чудо конечно же ждёт его в гостиной на втором этаже – небольшой каприз хозяина дома, никаких японизмов. Даже картины на стенах – и те с абстрактной мазнёй каких-то очень модных живописцев этого столетия, и ни одной цветущей сакуры, и уж тем более – горы Фудзи.
А в углу – сверкающая разноцветными огоньками искусственная ёлка, увенчанная золотистой игрушкой, стоящей наверняка немалых денег. Элемент роскоши. Без этого никак не обойтись, даже в мелочах.
Дино не реагирует на появление Хибари, не поворачивает голову, не вскакивает с места и не бросается с радостным воплем, который моментально нарушил бы тишину дома, к хранителю Облака на шею. Неужели зачитался? Кьёя выключает свет в гостиной, передавая функцию освещения камину и ёлочной гирлянде, подходит ближе. Десятый Каваллоне ровно, глубоко дышит, втягивая кислород слегка приоткрытым ртом. Плед сполз с его плеч, волосы растрепались – такого художественного беспорядка на голове итальянца Хибари не видел уже давно.
И это – прожжённый мафиози. Разве бывает у них такой крепкий сон? Юный японец улыбнулся, садясь верхом на колени спящего. Дино вздрагивает, сонно моргает, пытаясь сообразить, что к чему.
- Я дома, - прошептал Хибари, наклоняясь к его губам и касаясь их тёплым дыханием. Холодные после длительной пешей прогулки – перчатки Кьёя носил редко – пальцы скользнули по щеке.
- Наверное, я всё ещё сплю… - улыбается Каваллоне, и морщинки собираются в уголках его сияющих глаз. Прижимаясь к ладони, он не сводил взгляда со своего возлюбленного, пока что не решаясь протянуть руку и прикоснуться. Сон ещё не отпустил его из своих объятий окончательно, и страх, что Кьёя окажется лишь видением, которое рассеется от неосторожного движения, всё ещё имеет определённую силу.
- Как ты мог не дождаться меня, м? Камикорос, травоядное, - и не давая шанса ответить, Хибари нетерпеливо, жадно впился в губы Дино.
«Я уже не чаял увидеть тебя сегодня…»
«Будь ты на моём месте – не стал бы даже утруждать себя и отправился спать ещё несколько часов назад…»
«С тобой всё в порядке? Ты сам на себя не похож – откуда такие нежности? Ну точно простудился, погоди, сейчас градусник принесу…»
- Я тоже по тебе скучал, - смеётся итальянец, когда Хибари наконец даёт ему право и свободу слова. Обнимает его так крепко, как только может. – С возвращением… и счастливого Рождества…
Это просто невыносимо.
Дино лежит без сна уже который час кряду, но Морфей не спешит навестить Босса одной из влиятельнейших сицилийских Семей. Время тянется как в дурном сне – казалось, не будет конца этой ужасной ночи. Сколько раз взгляд Ханеумы непроизвольно скользил к циферблату электронных часов?.. Секунда обращается в минуту, минута – в час.
Постель слишком широка для него одного. Правая рука то и дело скользит по шёлковой простыне, словно пытаясь найти того, кого не будет на привычном месте ещё очень долго.
Неправильно. Так не должно быть.
Воспоминания медленно убивают, отравляя разум, разжигая в нём пока что крохотные, но готовые вот-вот разгореться ярким пламенем искры безумия.
Несмотря на то, что они уже долгое время вместе, ложась спать Хибари всё равно устраивается на самом краешке кровати, подальше от Дино, стараясь не соприкасаться с ним лишний раз. Сон – только его территория, на которую хода нет даже Каваллоне. Но ночами Кьёя сильно мёрзнет, и невольно придвигается ближе к источнику тепла. Просыпается он всегда в объятиях своего солнечного идиота, и долго ворчит по этому поводу. Однако никогда не пытается отстраниться, пока Ханеума не надумает его отпустить.
Подступившие к горлу слёзы беспощадно душат, блондин обнимает себя за плечи, стараясь сделаться меньше, незаметнее, раствориться в ночном мраке. Ему это не удаётся, легче не становится, и боль всё равно находит его, даже спрятавшегося с головой под одеяло. Он взвивается с постели и устремляется прочь.
Заматывается в плед, усаживается на подоконник и, открыв окошко, закуривает. Видимо, остаток этой ночи ему придётся скоротать вот так, глядя на ясное небо и игриво перемигивающиеся то друг с другом, то с тонким серпом полумесяца, звёзды.
Кьёя искренне не понимал, почему он должен здесь находиться – что общего он имеет с официальным приёмом, устроенным семьёй Каваллоне по какому-то невероятно важному поводу. Ну просто такому важному, что никак не обойтись без этого сборища расфуфыренных девиц всех возрастов и деловитых господ в одинаковых фраках. Посреди толпы чёрных пиджаков и брюк Каваллоне, в его белом стильном костюме, смотрится неуместно. Ещё неуместнее разве что торчащий во все стороны ёжик рыжих волос Тсунаёши где-то в районе дальней стенки. Саваду заарканили какие-то деловые партнёры, с которыми необходимо было уладить важные вопросы.
Устраивать показательный камикорос было строго-настрого запрещено, так что Кьёя скучал, лениво наблюдая за блондинистой шевелюрой Дино, оказывающейся за краткие промежутки времени в совершенно разных концах немаленького банкетного зала.
Кьёю раздражало то, что на них – да, и косые взгляды в сторону верхушки Вонголы тоже выводили из равновесия – смотрят, как на зверушек в зоопарке. Правильно, несколько коренных японцев посреди оравы итальянцев – это, наверное, действительно непривычно смотрится. Но Хибари по привычке даже не попытался понять, что творится в головах у окружающих его людей. Он просто старательно взращивал в себе посеянные то и дело улавливаемыми взглядами исподтишка семена недовольства, грозящие при должном уходе превратиться в истинное бешенство в стиле хранителя Облака.
И кому при этом достанется больше всего?
Правильно. Вон тому блондинистому чудовищу, что так заливисто смеётся в ответ на фразу незнакомой барышни в платье размера на два меньше. Та только сдержанно улыбается в ответ на бурную реакцию Ханеумы – по её взгляду можно понять, что Каваллоне воспринимается разве что как задержавшийся в юношестве человек, с мнением которого так или иначе приходится считаться.
Неужели Дино этого не замечает?
Да нет, не может быть, он всё-таки не такой идиот.
- Сеньор не желает потанцевать? – Хибари не сразу понял, что обращались конкретно к нему – белокурая девица в воздушном голубом платьице. Такая тоненькая, надушенная, холимая и лелеемая. Дочка богатых родителей – развлечение для матери. Фарфоровая кукла.
Кьёя поймал встревоженный взгляд Савады. Встретившись с глазами Хибари, Тсуна быстро опустил ресницы и отвернул голову. Видимо, эта девочка, или её родители, играли какую-то немаловажную роль для Семьи.
Впрочем, Кьёя не обязывался расшифровывать тайные сигналы Тсунаёши, если таковые имели место.
- Благодарю за предложение, - вежливо отозвался он – лишь бы Каваллоне не услышал, а то долго потом будет подкалывать. – Однако я вынужден вам отказать. Приятного вечера, мадемуазель.
И был таков. Решительно оттолкнулся от стенки и направился в другой конец зала, лавируя меж гостей. Ему надоели шум и вся эта яркая мишура – необходимый атрибут любого празднества. Больше оставаться здесь он был не намерен, особенно если местные дамы вздумали приглашать его на танцы.
Дино нагнал его уже у выхода, шагнул следом в пустой холл, и только там осмелился поймать за локоть, видя, что останавливаться Хибари не собирается.
- Эй, Кьёя, ты куда?.. – озадаченно спросил он.
- Подальше от этого дурдома, - коротко бросил тот, вырывая локоть из пальцев Ханеумы и взбегая по лестнице. В апартаментах Каваллоне на третьем этаже наверняка не будет слышно звуков музыки, доносящихся из банкетного зала. – И чего ты стоишь? Тебе особое приглашение нужно?
Итальянец не поверил своим ушам, но быстро пришёл в себя – расплылся в широкой улыбке и поспешил следом. Кто он такой, чтобы отклонять приглашение самого Хибари Кьёи?..
…Раздеваться полностью было необязательно, но Дино не устоял перед искушением прижаться кожей к коже – разгорячённой, шелковистой, светлой коже его прекрасного Кьёи. Какое неописуемое счастье иметь возможность просто прикасаться к нему, слушать тихие вздохи и стоны наслаждения – лучшая награда, какую только можно придумать.
Хранитель Облака особенно не сдерживался, как и всегда – хорошо, что вовремя вспомнил, что лицо лучше сильно не портить. Хозяину особняка негоже было надолго отлучаться с вечеринки, так что укусами расцветились плечи и грудь, а спину исполосовали багровыми полосами ногти. Дверь кабинета заперли на ключ, никаких случайных свидетелей – всё прилично. Разве что Тсуна и Ямамото могли что-то понять, но они не стали бы трезвонить направо и налево.
Волосы Кьёи вились по ковру причудливыми змейками, и на светлом фоне это смотрелось настолько чудесно, что хотелось немедленно побежать за фотоаппаратом – если бы Ханеума не знал, насколько Хибари не любит фотографироваться, и если бы не было так лень шевелиться.
Тихое дыхание. Тёплые пальцы, почти любовно скользящие по красноватым следам засосов под ключицами – в опасной близости с татуировкой. Вот они скользнули выше, требовательно обхватили подбородок, заставляя повернуть голову к Кьёе. Быстрый поцелуй напоследок – почти ласковый, если задуматься, но заниматься этим некогда. В лицо прилетела дорогая шёлковая рубашка, небрежно брошенная на пол в спешке.
- Одевайся и вали к своим высокопарным придуркам, травоядное.
- А ты?..
У Кьёи был такой красноречивый взгляд, что все вопросы отпали сами собой. «Мне и здесь хорошо» - и отвернул голову, продолжая всё так же возлежать на пушистом, тёплом ковре. Правда, пока Дино силился нормально застегнуть проклятую рубашку и натянуть брюки, он всё же изволил подняться и накинуть на плечи хотя бы пиджак от своего костюма. Немного позже, если хватит сил, он через боковую дверь доберётся до спальни, примыкающей к кабинету, а оттуда уже – в ванную комнату. И будет долго отмокать под душем.
В банкетном зале его сегодня больше не увидят.
- Да кто придумал проклятые галстуки… - ворчал Дино себе под нос, недовольно глядя в зеркало на своенравную полоску ткани цвета горького шоколада. Изобразив на лице вселенское спокойствие, Хибари медленно подошёл, развернул Каваллоне к себе лицом.
- Ты же Босс. И за столько лет не научился галстуки завязывать? – всё презрение мира было в этом фырканье, изданном взлохмаченным и основательно потрёпанным хранителем Облака, проворно соорудившим из жалкой полоски идеально завязанный галстук. Дино отчего-то захотелось провалиться под землю, но Кьёя не дал ему такой возможности – по-кьёевски нежным толчком намекнул, что пора и честь знать.
Ему хотелось побыть одному, возможно – выкурить сигарету. У Каваллоне в нижнем ящике стола хранилась пачка «Treasurer». Но уж излучающего невероятный позитив Дино в дальнейших планах юного японца не было ну никак…
У Дино было много времени на то, чтобы как следует пораскинуть мозгами, но он всё ещё колеблется. Сомнения терзают так, что никакой камикорос рядом не стоял – бессонные ночи дают о себе знать, скопившаяся за несколько дней усталость придавливает к земле, поэтому Ханеума старается шевелиться поменьше. Одно неосторожное движение – и у него снова разболится голова, а это будет совсем нехорошо.
Ему бы хоть немного поспать, но он не может заставить себя лечь. Как только голова касается подушки, к нему приходят тяжёлые, тоскливые, невыносимые мысли. Печальные мысли. Кажется, он скоро попадёт в больницу с нервным истощением, а этого допустить точно никак нельзя.
Виски плещется о стенки тяжёлого бокала, языки пламени в камине бликами отражались в янтарном напитке. Дино отлично знает, сколько ему можно выпить, чтобы в голове было пусто и легко, но чтобы не дошло до печальных последствий, и никогда не превышает свою норму. Если вообще доходит до выпивки, что происходит крайне редко.
Глаза наконец-то можно закрыть, чтобы они хоть немного отдохнули – в них словно насыпали песка, это ужасное ощущение, но ничего не поделаешь. Приходится терпеть.
Дом пуст, он отпустил сегодня всех слуг, дал выходной Ромарио, чтобы тот тоже смог как следует отдохнуть от своего горемычного Босса. Ему ведь наверняка надоело смотреть на кислую, измученную рожу Десятого Каваллоне.
Пальцы скользят по маленькой, обитой тёмно-синим бархатом коробочке. Ханеума не хочет и не может её открыть – ему станет слишком больно, слишком плохо, и снова слёзы будут душить. Этот подарок он хотел сделать Кьёе, когда тот вернётся с миссии. Неширокое серебряное колечко с ненавязчивым узором – вещица достаточно простая, но не лишённая изящества и шарма.
Дино хотел бы, чтобы Кьёя всегда был вместе с ним. Он нашёл бы выход, они смогли бы оформить официальные отношения – нужно было просто согласие…
Каваллоне со стуком ставит коробочку с кольцом на кофейный столик, резко поднимается на ноги – от такой перемены положения тела в пространстве у него начинает кружиться голова, - и нетвёрдым шагом направляется к двери.
Решение принято.
- Только давай без фанатизма, - меланхолично сказал Кьёя, наблюдая за тем, как радостный и донельзя счастливый Каваллоне крутится вокруг него с новым фотоаппаратом.- Не то – камикорос.
Дино только отмахнулся от его слов. Это же Кьёя, он свою коронную фразу куда только не вставляет, даже если на самом деле так не думает. Самое главное, что он согласился фотографироваться, и вдохновению Ханеумы не было предела.
Им предстояла длительная пешая прогулка по узким улочкам, просторным площадям и тенистым паркам старой Риги – Каваллоне в кои-то веки решил послать всех лесом и устроил себе и Хибари внеплановые весенние каникулы. В сердце Латвии было тепло и солнечно, люди приветливо улыбались, а Кьёя надел летнюю рубашку и брюки, да ещё лёгкие мокасины на ноги. Так и не скажешь по внешнему виду, что на самом деле этот японец – один из известнейших мафиози в мире. Машина убийства с руками по локоть в крови.
Дуновение ветерка, солнечный луч, запутавшийся в тёмных волосах, небрежный мимолётный жест, каким Хибари поправляет непослушные пряди – всё зафиксировано. Рядом с этим невероятным существом Каваллоне как никто другой научился ловить моменты – навык, который требуется каждому фотографу.
Парк, скамейка, пойманный на раскрытую ладонь листочек, опавший с липы.
Встрёпанный, грязный уличный котёнок, радостно играющийся с подобранным Кьеёй птичьим пером.
Белые облака, медленно плывущие по небу между пальцев – те как будто вот-вот попытаются ухватить белую небесную вату.
Много, много, много фотографий. Пока в летнем кафе Кьёя, задумчиво помешивая ложечкой в чашке холодного чая, не сказал, глядя в сторону:
- Почему ты фотографируешь только меня?
На эту реплику Каваллоне смог ответить лишь вопросительным взглядом, и Хибари пришлось пояснять:
- Почему нет ни одной фотографии, где мы – вдвоём?.. Ты разве не знаешь, как это делается?
И под удивлённые взгляды посетителей кафе он поднялся со своего места, обошёл столик, забрал у Дино фотоаппарат и, наклонившись и прижавшись щекой к его щеке, сделал снимок.
- Вот так вот. Всё довольно просто. Всему тебя нужно учить…
Кьёя открывает глаза. Потолок и та часть стены, что находятся в зоне его видимости, сильно расплываются – а руки пока что всё ещё слишком сильно болят, чтобы можно было потереть веки. Приходится медленно, вдумчиво моргать, стараясь согнать пелену хотя бы к краям глаз.
- Господин Хибари? – тихо спрашивает приятный женский голос. Хранитель Облака уже слышал его – кажется, это лечащий врач, которой Вонгола отваливает круглую сумму за каждые двадцать четыре часа пребывания Кьёи на этой больничной койке. – Вы меня видите?
«Нет, я вас не вижу и видеть не желаю», - хочется сказать ему, он вместо этого японец просто поворачивает голову слегка вбок. Ощущение, что комната падает. В поле зрения оказывается сеньора Бертини – подтянутая дама в прямоугольных очках на носу.
- Добрый день, господин Хибари, - улыбается сеньора, в руках её, как по волшебству, оказывается крохотный фонарик – Кьёя позволяет ей проверить реакцию зрачков, не произнося ни слова. – Как ваше самочувствие? Голова не кружится? Тошноты нет?
- Нет.
Прохладные пальцы ощупывают его лоб. Хранитель Облака не выказывает никаких эмоций. Ничего не спрашивает, на вопросы отвечает односложно. Ему кажется, или он испытывает лёгкое разочарование от того, что здесь нет одного солнечного идиота с непослушной копной светлых волос?..
Когда сеньора Бертини уходит, Кьёя может как следует осмотреть палату – зрение уже пришло в норму, дверь не пытается пуститься в пляс вместе с потолочным светильником. Лёгкие занавески ненавязчивого зелёного цвета, светлые стены, ничего лишнего. На тумбочке – наполненный доверху графин с водой, стакан, несколько яблок и апельсин в вазочке. Рядом – скомканный листок бумаги.
Кьёя протягивает руку, чтобы взять бумажку. Странно, что никто её не выкинул. И что бы это могло быть? Разворачивает.
Пальцы вздрагивают.
Это та фотография, в летнем кафе в самом центре старой Риги – Кьёя и донельзя удивлённый Дино, улыбающийся неуверенно и чуть ли не испуганно. Помнится, он долго спрашивал потом, не болен ли Хибари, а ещё смеялся. Звонко и заразительно, так что не улыбаться не получалось.
Кьёя бережно разглаживает сильно помятую фотографию.
Он ждёт весь день, но никто не приходит.
Дино остановил его лёгким прикосновением ладони к плечу – рука Кьёи замерла на полпути к дверной ручке, тонкие чёрные брови причудливо изогнулись, когда он повернулся к неожиданно тихому Каваллоне. Тот с самого утра был какой-то пришибленный и не особенно радостный. Устал, на него много работы свалилось в последнее время, не иначе.
- Что такое? – спрашивает он, когда Ханеума медлит. Ему нужно спешить, работа не ждёт.
Блондин обнимает его за плечи притягивает к себе и целует. Медленно, ласково касаясь губ и не претендуя на большее. Просто – как прощание.
- Когда ты вернёшься, у меня будет для тебя подарок. Очень важный, - серьёзно говорит Дино, глядя ему в глаза и поглаживая щёку подушечкой большого пальца. – Так что приезжай поскорее, хорошо?
Хибари едва слышно хмыкает, подаётся слегка вперёд и касается его губ в ответном поцелуе.
Просто – как обещание.
Я обязательно вернусь.
Каваллоне сидит на скамейке в парке, расслабленно откинувшись на спинку. Сбоку к скамейке приставлена трость – сразу видно, что стоит довольно больших денег. А иначе – не солидно. Хибари уже давно перестал его за это осуждать.
Глаза скрыты за тёмными линзами изящных очков от Ральфа Лорена. Мафиози идут тёмные очки, они смотрятся удивительно органично и правильно.
Ромарио бросает беглый взгляд на Кьёю и уходит, оставляя Босса и хранителя Облака наедине. Они найдут о чём помолчать вдвоём.
Хибари садится рядом, Дино выпрямляется немного неуклюже и поворачивает голову на звук. Неуверенно. Как будто боится чего-то. Он и правда не видит, ничего не видит. Стоило оказаться рядом всего на пару мгновений, чтобы в этом убедиться.
- А как же Семья? – спрашивает Кьёя негромко. Ему нет нужды повышать голос, более того – он просто не чувствует в себе сил это сделать. Хотя по-хорошему следовало бы врезать идиоту по лицу, со всей силы, так чтобы пару зубов выбить точно.
Ханеума улыбается в ответ.
- Ты, Кьёя – тоже моя семья, - просто отвечает он, и от этого желание ударить становится ещё больше. – Я сделал выбор. И прошу тебя тоже выбрать.
Он запускает руку в карман пиджака, достаёт маленькую коробочку синего бархата. Открывает непослушными пальцами.
- Просто «да» или «нет».
Молчание. К этому Хибари не был готов, и в голове его – сотни мыслей, одна громче и запутаннее другой. Ощущение реальности пропадает, как будто его не было и в помине. Дино терпеливо дожидается, когда Кьёя обдумает, взвесит все за и против. Он не торопит, но уже заметно нервничает. У него слегка подёргиваются уголок губ и кончики пальцев.
Наконец, Хибари захлопывает крышечку футляра, накрывает ладонь Каваллоне своей и обнимает его за плечи второй рукой. Дино не знает, что ему думать, но не решается спрашивать. Вся его бравада испарилась, словно унесённая дуновением тёплого летнего ветерка. Ему ещё многому предстоит научиться, ведь начинается новая жизнь – в полном мраке, без единой надежды на возвращение света и способности видеть. Становясь донором для Кьёи, он думал, что готов и к тому, что хранитель Облака откажется от него. На деле всё оказалось совсем не так.
Ему страшно. Крупные мурашки бегут по спине, заставляя ёжиться, несмотря на то, что на улице очень тепло.
И снова молчание.
Тишина теперь пугает, потому что в тишине кроется неизвестность.
Дино кажется, что он становится параноиком.
Он чувствует, как Кьёя прижимается лбом к его плечу, как он сильно жмурится. Вдыхает поглубже. Вот сейчас он скажет, и всё будет кончено.
- Да.
12.01.2010 года.
@темы: D18: Dino/Hibari, fanfiction
-
-
12.01.2010 в 00:55ты знаешь, что у меня больше нет других слов. и ты знаешь как я тебя люблю))
-
-
12.01.2010 в 11:28Слова автора можно было выставить отдельным рассказом XDDDЗдорово вышло) Хибари такой домашний, что прям прелесть
Автор любит цветочки, говорите....^^
Единственный вопрос, который возник уже в самом конце... Чет Хибёрда не слышно не видно... Птиц же не погиб во взрыве??? Т__Т *пардон за бред^^')
-
-
12.01.2010 в 13:34Yuki Osoi ого, ничего себе *автор польщён, смущён и вообще* Спасибо большое.
Вы меня сейчас бить будете, но про птица я забыл ^^" Но я думаю, Хибари не стал бы его брать с собой на опасную миссию, так что будем считать, что птиц на каникулах с какой-нибудь птичихой воспитывает маленьких Хибёрдиков...
-
-
12.01.2010 в 13:37-
-
13.01.2010 в 19:34просто прекрасно *_________*
очень реалистично написана, прям в голове все представлялось х)
-
-
17.01.2010 в 18:11-
-
23.01.2010 в 21:10Такое великолепие должно попасть ко всем шипперам, я считаю**
Перечитала - разрыдалась. Оно прекрасно!
-
-
03.02.2010 в 21:42Фанфик очень затронул, я давно ничего подобного по D18 не читала. В конце - буквально заплакала
я сентиментальный придурок х_хСтолько чувств, столько эмоций, просто поразительно. Даже не знаю, как описать свою вам благодарность. Спасибо, большое спасибо.-
-
05.02.2010 в 18:35Issaya я не очень понимаю, что значит "в подобном роде". У меня по Д18 немало драбблов кажется...
Aihara Namiko ну я как всегда пишу шапку на левом колене правой пяткой, кхм. Пока не могу отредактировать запись, размещение только с разрешения автора и только с приведённой шапкой.) Спасибо, рад, что понравилось.
Bets не волнуйтесь, я тоже
сентиментальный придурокчересчур близко к сердцу всё воспринимаю. Вам спасибо, что прочитали.-
-
20.03.2010 в 00:34-
-
20.03.2010 в 09:29-
-
21.09.2011 в 21:37такая история... очень здорово написана.
Трогает.)