[d188059]

Название: My obsession
Авторы: тандем  [чудо-  -трава].
Фэндом: Репорно.
Дисклеймер: Реборн - Амано, буквы - алфавиту, песни - их авторам, землю - крестьянам, заводы - рабочим.
Пейринг: 8059.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: romance, местами флафф, ангст, юмор.
Размер: не имеет значения Хотелось бы думать, что макси, но сдается нам, что миди.
Предупреждения: возможно ООС, один раз мелькнул D18.

Часть 1

I could stay awake just to hear you breathing.
Watch you smile while you are sleeping, while you're far away and dreaming.
I could spend my life in this sweet surrender.
I could stay lost in this moment forever.
Ooh, every moment spent with you is a moment I treasure.
Aerosmith “I Don’t Wanna Miss A Thing”

Если бы погоду на утро можно было загадывать, то Гокудера Хаято заранее загадал бы для себя мелкий ненавязчивый дождик. Потому что настроение по утрам редко бывает хорошим, но становится приятней оттого, что хоть погода ему соответствует. Тогда ощущается какая-то гармония между собой и окружающим миром. Конечно, если она – погода – не переусердствует и не устроит ливень с утра пораньше.
Но, к несчастью, погоду на утро загадывать было нельзя – в Небесной Канцелярии такие желания обычно пропускали только по блату, а связей в таких местах Гокудера не имел – поэтому она шла вразрез с желаниями.
Ярко светило солнце. Поздней весной оно было особенно навязчиво, находило лазейки в шторах и упрямо било в глаза, словно в обиде на то, что кто-то тратит на сон такое прекрасное утро. Поэтому «жертвам» приходилось либо закрываться чем-то, либо просыпаться окончательно.
Гокудера хотел было перевернуться на другой бок или хотя бы закрыть лицо ладонями, но, как только он попытался пошевелиться, некто, лежавший рядом, сильнее прижал его к себе, обняв руками и ногами.
- Ещё немного, - не просыпаясь, хрипло прошептал этот некто ему на ухо.
Хаято обреченно вздохнул. Если Ямамото говорит «Ещё немного», значит, так и будет, и никакие угрозы не заставят его передумать.
«Конечно, он-то от солнца мной закрывается», - недовольно подумал Гокудера.
И улыбнулся. Неожиданно для самого себя.
Все-таки просыпаться рядом с Ямамото было крайне приятно. О таких, как он, нельзя было сказать что-то вроде «Это моя судьба». Ямамото просто был. Появлялся в чьей-то жизни и прочно закреплялся в сердце её обладателя. И поэтому казалось, что он был рядом всегда. Вечность. Но обладатель в лице Гокудеры, в отличие от многих, в силу практичности ума такое абстрактное понятие как «вечность» не употреблял. Поэтому быстренько вычислил, что Ямамото был рядом уже десять лет.
Правда, Гокудеру открытие поразило. Десять лет – это действительно много. Но когда они уже прошли, то кажутся не более чем мгновением. Пусть и тяжелым, содержащим в себе попурри из разнообразных чувств, но мимолетным.
Хватка неожиданно ослабла – Ямамото приспичило повернуться на спину – и Гокудера с наслаждением потянулся. После перевернулся на бок, подпер голову рукой и стал задумчиво смотреть на спящего Такеши.
Казалось, что за прошедшие десять лет он очень изменился. Вырос, однозначно. Но дело было не в этом.
Просто десять лет назад Ямамото Такеши и понятия не имел, что такое мафия.
Просто десять лет назад Ямамото Такеши ещё не умел убивать.
Гокудера осторожно провел пальцем по шраму на подбородке. Десять лет назад его тоже не было.
Ностальгия, однако.


Десять лет назад.

Шум волн, легкий ветерок и монотонный гул голосов вокруг убаюкивали. Солнце пекло так, что соображать трезво было практически невозможно.
Но Гокудера не был бы Гокудерой, если бы сейчас отключил свой гениальный мозг и нежился на солнце. Вместо этого он пристально наблюдал за Тсуной, который, отчаянно краснея, разговаривал о чем-то с Кеко, стоя по колено в воде.
Естественно, Хаято ждал, что опасность нагрянет, поэтому и не лез в воду – чтобы не намочить динамит, спрятанный под пляжными шортами. Похоже, на всем пляже, нет, даже на всей Окинаве он был единственным, кто так отчаянно ждал нападения. Школьная поездка – отличное время для нападения.
Но уж Гокудера-то расслабляться не будет, нет. И ещё покажет своему боссу, какой он прекрасный подчиненный. Вот только бы бейсбольный придурок не лез и не портил ему самый ответственный момент…
Вспомнишь солнце – вот и лучик. «Лучик» в данный момент от всей души хлопнул Хаято мокрой рукой по спине.
От неожиданности Гокудера даже не смог как следует выругаться. Ямамото уселся рядом – на сером пляжном полотенце ещё оставалось место – мокрый, с довольной улыбкой. Волосы были растрепаны больше, чем обычно. Мокрое тело блестело в солнечном свете.
- Скучаешь? – в своей беззаботной манере поинтересовался Такеши.
- Не твое собачье дело, - огрызнулся Хаято. На его спине красовалось внушительное красное пятно, которое было очень заметно на фоне белой кожи.
- Совсем не загорел, - хмыкнул Ямамото, ни капли не обидевшись. – Давай намажу тебя кремом для загара.
- Пошел в зад, - фыркнул Гокудера, представив, как предложенное смотрелось бы со стороны. По его мнению – совершенно отвратительно.
- Вода отличная, - широко улыбнулся Такеши, проигнорировав его слова. Хаято считал его счастливым человеком, ведь он слышал только то, что хотел. Или делал вид, что слышал. – Тебе бы тоже не помешало освежиться.
Гокудера не стал даже посылать его. Он все ещё пристально смотрел на Тсуну, который все также нелепо мялся перед Кеко.
Ямамото замолчал и стал наблюдать за волнами, которые почти касались его ног. Он размышлял над коварным планом, как бы затащить Гокудеру в воду. Зачем? Просто «динамитный мальчик» портил почти идиллическую картину отдыхающих и счастливых школьников своим кислым видом. Ну, может и не кислым, но и не счастливым тоже.
Ямамото потянулся вперед и, зачерпнув рукой соленую воду, брызнул её Гокудере в лицо.
- Совсем страх потерял? – завопил тот. И, совершенно забыв о динамите, полез в воду с одной целью: обрызгать Ямамото в отместку. Бейсболист, довольный собой, пошел следом за ним.

Тсуна который раз боязливо покосился в ту сторону, где до этого сидел Гокудера и пристально за ним наблюдал. Заметив, что «правой руки» на месте нет, вздохнул с облегчением и даже немного улыбнулся. Но немного забеспокоился и стал искать друга глазами.
Оказалось, что тот просто плескался в воде вместе с Ямамото. И оба беззаботно смеялись.
- Они такие хорошие друзья, - улыбнулась Кеко, проследив за взглядом Тсуны.
- Ага, - кивнул тот. – Даже лучше, чем я думал.

Гокудера и Ямамото провели почти весь день вместе. Когда они вернулись в номер, Тсуна, которого поселили с ними, уже спал с самой счастливой улыбкой на лице. Реборн разместился рядом в своей миниатюрной кровати.
Гокудера первым отправился в душ, решив про себя, что Ямамото подождет. Не обидится ведь.
А когда Хаято вышел из душа, тот уже спал на полу, даже не потрудившись снять мокрые шорты. Гокудера фыркнул и, подумав, что Десятый будет беспокоиться, если бейсбольный придурок заболеет, стянул покрывало со своей кровати и укрыл им Такеши.
Ямамото сонно пробормотал что-то, что очень смахивало на слова благодарности. Гокудера натянул покрывало на его все ещё влажные плечи и вдруг подумал, что забота о ком-то, кроме босса, пусть даже в таких маленьких масштабах, оставляет чувство смутного удовлетворения.
А ещё неожиданно для себя отметил, что сегодня был прекрасный день, и впервые за долгое время заснул абсолютно счастливым.

В четырнадцать лет Гокудера Хаято понял, что с Ямамото Такеши бывает очень весело.


Девять лет назад.

- Делать мне нечего, только с этим придурком дежурить, - недовольно пробормотал себе под нос Гокудера. Он бы давно ушел, если б учитель не стоял несколько минут над душой. И Хаято решил, что лучше уж один раз остаться ненадолго после уроков, чем потом выслушивать вопли.
Ямамото ушел выносить мусор, а Гокудера, уже вытерший доску не совсем чистой тряпкой, задумчиво косился на лужу воды на полу и валявшееся рядом с ней ведро. Ведро умудрился перевернуть Тсуна, когда в спешке покидал кабинет. Он хотел сразу же все вытереть, но Гокудера с фанатичным блеском в глазах заверил, что сделает это сам. Правда, тут же добавил – разумеется, мысленно – что вытирать-то все равно придется Ямамото.
Такеши задерживался, и Хаято злился. Как можно десять минут выносить какой-то мусор? Вроде, бейсбольный придурок никогда не отличался медлительностью. Наоборот, его скорости можно было позавидовать.
Устав сидеть на парте и болтать ногами, Гокудера решил пойти домой. Бейсбольный придурок не потеряется один, как бы он об этом не мечтал. Да если и потеряется, то вряд ли он будет сильно жалеть. Разве что будет немного не хватать этой идиотской улыбки, но это Хаято пережил бы легко. Другое дело, что огорчится Десятый. Вот с этим было сложнее.
Задумавшись над этим, Хаято не заметил, как наступил в ту самую лужу. И совершенно неожиданно для себя потерял равновесие. Падая, успел помянуть свою невнимательность незлым тихим словом и, закрыв глаза, приготовился к резкой боли в затылке – где-то недалеко была парта, на которой он сидел ещё несколько секунд назад.
«Нелепо», - пришла в голову мысль.
Но боли в затылке не последовало. Вместо этого Гокудера почувствовал чьи-то теплые руки на своей талии. Кто-то крепко прижал его к себе, не дав упасть.
Кто-кто – даже по одной манере понятно, что бейсбольный придурок. Любой другой бы замер у двери и подбежал бы к Гокудере только после того, как тот упал. А этот… Этот бы успел даже за долю секунды до падения. Уж в этом-то Хаято не сомневался.
Он открыл глаза, почувствовав горячее дыхание на своих губах. И от неожиданности рванулся вниз.
Ямамото до последнего пытался удержать равновесие, но, стоя в луже, это было проблематично. Гокудера только поблагодарил небо за то, что парта стояла дальше, чем он думал.
Зато Такеши, как ему показалось, весил очень много. Ну, хоть умудрился смягчить падение, выставив одну руку вперед, и на том спасибо. Зато вторая рука теперь неприятно упиралась Гокудере в спину. Воздуха катастрофически не хватало, а дышать было проблематично. Но Хаято мог думать только о том, что лицо Такеши слишком близко. Настолько близко, что губы едва не соприкасались. А Ямамото ещё и дышал через рот.
«Штанина намокла», - пришла в голову нелепая мысль.
Отрезвляюще-нелепая.
- Слезь, придурок, - прохрипел Гокудера.
Ямамото опомнился и приподнялся так, что он смог вдохнуть. Потом убрал руку и, наконец, поднялся.
- Спаситель, мать твою, - Хаято потер ребра. – Придурок.
- Извини, - широко улыбнулся Такеши. – Это как-то само собой получилось. Рефлексы.
- Иди ты в зад со своими рефлексами, - огрызнулся Гокудера. – Распустишь руки ещё раз – я тебя подорву, понял?
Но Ямамото, казалось, его не слушал. Он с грустью посмотрел на ноги.
- Штанина намокла, - вздохнул бейсболист.
- Эй, ты меня вообще слушаешь?!

В пятнадцать лет Гокудера Хаято узнал, что у Ямамото Такеши сильные и теплые руки.


Восемь лет назад.

То, что он оставил школьную сумку в классе, Гокудера понял не сразу. Только тогда, когда подошел к двери собственной квартиры. И вспомнил, что утром положил ключи именно в кармашек сумки.
Вероятно, он слишком сильно спешил покинуть скучный урок. И погода была настолько хорошей, что так и тянуло посидеть на берегу реки.
А теперь уже почти стемнело. Гокудера не волновался о том, что школа могла быть закрыта – ежедневно множество учеников и учителей задерживалось допоздна, и ничего. Ночевать там из-за невозможности выхода ещё никто не оставался.
Но ни в одном из окон не горел свет, а в коридорах было на удивление тихо. Хаято без приключений добрался до кабинета и обнаружил, что его школьная сумка лежала на стуле. Хотя Гокудера никогда не трудился вешать её на крючок, бросая под ноги. Никогда не изменял привычке устраивать хаос там, где появлялся даже на короткое время.
Из кабинета Гокудера вышел не сразу – не отказал себе в удовольствии покурить в классной комнате, сидя на своей парте. Особой любовью к вредительству он никогда не отличался, но, как говорится, сделал гадость – сердцу радость. Гадость состояла в том, что кабинет он толком не проветрил, хотя скорее потому, что сам не чувствовал неприятного запаха. Да и вряд ли он будет так явно ощущаться утром…
Закрыв за собой дверь, Хаято пошел к лестнице, размышляя, почему в школе нет ни души. Ну, может, кое-какие души и были, но они, вероятно, попрятались по самым теплым углам. Или в библиотеке, что было более вероятно.
Хаято уже хотел шагнуть на ступеньку, но посмотрел вниз и моментально передумал.
На лестничной площадке возле окна стояли двое. Было не настолько темно, чтобы Гокудера не смог рассмотреть их. Блондин и брюнет. Первый был выше, и на его поясе висел неизменный кнут. На рукаве пиджака брюнета виднелась красная повязка главы дисциплинарного кабинета. Дино и Хибари Кея.
Хаято прекрасно понимал, что у них особые отношения – как у учителя и ученика конечно. Но чтобы Кея подпустил Дино к себе вплотную в любое другое кроме тренировок время – это было чем-то новым. И неожиданным.
Дино что-то прошептал и провел рукой по щеке Хибари. Не прозвучало его любимого «Камикорос», босс семьи Каваллоне не отлетел к стене. Вместо этого Кея накрыл его руку своей, хотя на его лице по-прежнему не было никаких эмоций. Дино слегка наклонился к нему и поцеловал – сначала легко, словно ожидая не совсем мирной реакции. Потом уже прижал его к стене и перестал сдерживаться. Буквально через минуту пиджак с красной повязкой на рукаве полетел на ступеньки вслед за роскошной курткой мафиози. Похоже, их абсолютно не волновал тот факт, что кто-то мог оказаться в школе в такое время и захотеть подняться или спуститься по этой лестнице.
Гокудера пребывал в шоке. Нелепый, неуклюжий босс Каваллоне и грозный глава дисциплинарного комитета чуть ли не трахались у него на глазах. Это казалось отвратительным, из ряда вон выходящим, невероятным в конце-то концов! Но взгляд Гокудера отвел с большим трудом. И, развернувшись, быстрым шагом направился к другой лестнице.
Увиденное его разозлило. Мало того, что он такого не ожидал от Хибари – вряд ли бы вообще кто-нибудь мог такое подумать! Ещё и с парнем… С наставником!
Но Хаято успокоился также быстро, как и разозлился. В конце концов, это были дела Дино и Хибари. Только их личные дела. Если они любят друг друга, зачем им мешать?
Домой Гокудера шел быстро, стараясь не смотреть в лица прохожих, особенно парней. Из головы как назло не выходило то происшествие в прошлом году, когда Ямамото – пусть и случайно – его обнял. Сейчас это взволновало Хаято намного больше, чем год назад.

В шестнадцать лет Гокудера Хаято понял, что парень может влюбиться не только в девушку.


Семь лет назад.

- Логарифмом числа b по основанию а называется показатель степени, в которую надо возвести а, чтобы получить число b. При этом число b обязательно является положительным, а число a…
Ямамото усиленно пытался вникнуть в смысл объяснений, но все чаще ловил себя на том, что ему гораздо приятнее наблюдать за длинными пальцами Гокудеры, которые то и дело указывали на очередной пример в учебнике, чем слушать непонятные математические определения. И когда Хаято с воплем «Ты вообще слушаешь?!» треснул его тетрадкой по голове, Такеши готов был проклинать тот день, когда ему взбрело в голову поступать в университет…

Сказать, что Гокудера Хаято был удивлен, увидев на столе Ямамото распечатки с датами вступительных экзаменов, значило не сказать ничего. Гокудера даже не стал орать и бросаться динамитом, когда на пороге комнаты появился Такеши с неизменной улыбкой, а просто кивнул в сторону листков:
- Это еще что за черт?
Улыбка Ямамото стала немного виноватой, хотя, возможно, Хаято просто показалось.
- Когда живешь обычной жизнью, хочется какого-то разнообразия, правда? – вот чего-чего, а философских мыслей Гокудера никак не ожидал услышать. – Но когда это разнообразие получаешь, резко хочется чего-то обычного.
Потом, вспоминая события того дня, Хаято даже себе не признавался, что именно эти слова Такеши и заставили его согласиться на такое бессмысленное занятие, как объяснение математики. И, естественно, причиной также не было понимание этой ситуации – когда у тебя, не спрашивая, отнимают детство и вообще все мечты и планы ради мафии. «Все ради Десятого! – пытался убедить себя Гокудера. – Только чтобы ему не приходилось видеть унылую физиономию этого придурка!»

- Слушаю, слушаю…
- Что я только что сказал?!
- Что-то про логарифмы? – улыбаясь, спросил Ямамото.
Гокудера готов был биться головой об стол. Но вместо этого сунул Такеши тетрадку и сказал:
- Страница 59, номер 5. Сиди и решай.
«Легко сказать!» – подумалось Ямамото, когда он увидел пример с кучей непонятных обозначений. Первые несколько минут он честно пытался вникнуть в суть задания, но потом мысли о математике полностью вытеснил Хаято, сидящий напротив. Все бы ничего, если бы не ручка, кончик которой Гокудера задумчиво посасывал, ища какие-то записи у себя в блокноте.
Такеши почувствовал, что медленно, но верно начинает краснеть, и даже аутотренинги на тему «Я не трепетная институтка» ничуть не помогали.
Тем временем, заметив, что самообразование успехов не приносит, Гокудера взялся объяснять график показательной функции.
- Ты хоть примерно представляешь, что это за муть?
Ямамото выдавил из себя некое подобие определения и даже попытался нарисовать график, когда Хаято забрал у него тетрадь и, попутно объясняя тему, потянулся за резинкой, которой не повезло лежать на краю стола возле Такеши…
- Областью определения функции вида y=ax являются все действительные числа, а областью значений…
Гокудера подался вперед, пытаясь дотянуться до упавшей резинки. Ямамото лениво думал о том, как изящно смотрятся кольца на руке Хаято, когда вдруг сообразил, куда, собственно тянется эта рука с изящными кольцами.
- … множество всех положительных чисел, то есть функция y=ax приним…
Ямамото потом и сам не мог понять, что заставило его дернуть Гокудеру на себя за руку и поцеловать, благо тот не орал и не вырывался. И когда Хаято, сбросив учебники на пол, забрался на стол, чтоб не тянуться через него, Такеши подумал, что пара часов нудных объяснений – это еще меньшая плата за то, что случилось потом…

В семнадцать лет Гокудера Хаято понял, что целуется Ямамото Такеши гораздо лучше, чем запоминает какой бы то ни было материал.


Шесть лет назад.

Ямамото почти с умилением наблюдал, как сидящий рядом Гокудера записывает в толстом блокноте каждое слово Десятого. Сам он даже не пытался вникнуть в монотонную речь Савады – знаний документации Вонголы от него не требовалось, а если что-то и понадобится, то у него есть свой личный справочник.
От созерцания Хаято Такеши оторвался только когда в словах Тсуны промелькнула фамилия Марино. Одна из влиятельнейших семей Альянса, которая, несмотря на банальную фамилию, умела совсем не банально планировать операции, чаще всего заканчивающиеся успехом, и которая в последнее время перестала идти на контакт с Вонголой.
- Появилась информация, что Марино планирует нападение на особняк, - все так же невозмутимо сообщил Тсуна – преподавание Реборна дало свой результат.
- Когда? – коротко спросил Гокудера, перестав писать и захлопнув блокнот, что уже говорило о его собранности.
- Сейчас, - ответил Савада, и точно в подтверждение его слов раздался звук взрыва и истошный визг сигнализации…
Выходя из кабинета, Гокудера почувствовал, как Ямамото легко коснулся его руки и, на ходу вынимая меч, сбежал по лестнице на первый этаж.
На ладони лежало простое кольцо из белого металла. Хаято хотел было догнать Такеши и вытрясти из него, что тот задумал, но тут совершенно некстати раздался очередной взрыв, и Гокудера, вызверившись, бросился к выходу.
Открывая коробочки против одной из сильнейших семей Альянса, Гокудера знал, что вернется домой если не без ран, то хотя бы живым – ему еще многое надо вытрясти из Ямамото.
С которым тоже все будет в порядке – он еще должен многое рассказать.

- И что это было?! – с порога начал Гокудера, только заметив Такеши, возившегося с бинтами.
- Кольцо, - невнятно пробормотал тот, придерживая кусок бинта зубами, и пытаясь завязать его на плече одной рукой.
- А дома нельзя было? – почти беззлобно поинтересовался Хаято, подходя к Ямамото и помогая с перевязкой.
- Неизвестно было, как сложится операция, - серьезно выдал Такеши.
В такие моменты Гокудере хотелось вцепиться ему в плечи и трясти, пока не выветрится эта раздражающая серьезность, и ее место займет привычная улыбка.
- И ты, мать твою, думал, что в гробу мне это кольцо будет очень кстати?!
- Не будь так самокритичен, - нервно рассмеявшись, сказал Ямамото, и Хаято почувствовал, что немного успокаивается.
- Знаешь, - задумчиво произнес Гокудера, надевая кольцо на левую руку – правая нередко была занята кольцами Системы, - в некоторых странах кольца на левой руке означают, что человек свободен.
- Это все остальные могут быть свободны, - Ямамото улыбнулся и притянул Хаято к себе, - а ты уже занят. Мной.
- Чертов собственник, - выругался Гокудера, прежде чем его недвусмысленно потянули за руку в сторону спальни.

В восемнадцать лет Гокудера Хаято понял, что принадлежать кому-то, особенно если это Ямамото Такеши, - не хуже, чем самому себе.


Пять лет назад.

Гокудера Хаято всегда считал, что точность и пунктуальность – это одни из главных черт характера, поэтому добивался их от всех окружающих, которым, по его мнению, повезло с ним сотрудничать. Коллеги же, на практике убедились, что, если имеешь дело с Гокудерой, то проще все выполнить к сроку, − а лучше даже раньше! – чем потом узнать от Хранителя много интересного о себе и своих не совсем родственных отношениях с семьей.
Хаято, в свою очередь, это прекрасно знал, поэтому в понедельник, ровно в восемь тридцать утра, он уже подходил к кабинету Ямамото, если это помещение вообще можно было назвать кабинетом.
Такеши категорически не постигал смысла в отдельном помещении для своей персоны, большей частью из-за того, что его деятельность касалась бумажной работы настолько редко, что ей вполне можно было заняться где угодно – хоть на подоконнике в холле, хоть в кабинете Гокудеры. Второй вариант устраивал Ямамото куда больше, хоть он и стал причиной инициативы Хаято в предоставлении мечнику личного помещения. И Такеши подозревал, что неспроста это помещение находилось в другом крыле здания…
Подойдя к двери кабинета, Гокудера не стал размениваться на вежливый стук в дверь, а просто пнул ее ногой. Не дождавшись реакции, подергал за ручку и чуть не поцеловал пол – дверь не была закрыта на ключ и открывалась вовнутрь, о чем Хаято всегда забывал.
Заходя, Гокудера ожидал увидеть если не Ямамото с отчетами, то хотя бы просто отчеты, которые Такеши клятвенно обещал закончить за выходные – читай: написать с начала – и принести утром. Тем временем в кабинете было все – достаточно большой диван, который мечник выбирал куда тщательнее, чем мебель в квартиру, аргументируя это тем, что на работе находиться приходится, а дел почти нет, так что диван «скрашивает свободное время», мишень для дартса, повешенная так, что можно было кидать дротики, лежа на диване, цветы в горшках, стопка книг на полу у дивана, мягкое кресло, ничем не напоминающее рабочее, и, наконец, единственное, что указывало на то, что это действительно кабинет, а не спальня, - обыкновенный офисный стол, на котором, впрочем, лежали исключительно журналы. В целом все, кроме того, что нужно было Гокудере.
Услышав звук открывающейся двери, Хаято вызверился:
- Наконец-то придурок, где тебя нос… Десятый?..
Тсуна, несколько удивленный приемом, зашел в кабинет и огляделся по сторонам.
- Гокудера-кун? Ямамото вышел?
- Спросите лучше, пришел ли вообще, - мрачно сказал Хаято.
- С ним что-то случилось? – забеспокоился Савада.
- Не знаю, Десятый. Я с пятницы на работе, - объяснил Гокудера, мысленно поморщившись – ладно еще один раз остаться в офисе на ночь, но проводить на рабочем месте все выходные явно не входило в список увлечений Хранителя.
Тсуна тут же засуетился и принялся с энтузиазмом выпихивать Гокудеру из кабинета, попутно забирая у него из рук документы и рассыпаться в извинениях, что он ужасный босс, если не способен следить за рабочим графиком своих подчиненных.
Совесть Хаято, в свою очередь, требовала от своего хозяина упереться всеми конечностями, забрать бумаги обратно и закрыться у себя в кабинете до тех пор, пока работа не будет выполнена, но ее старания не были вознаграждены, и Гокудера, охотно согласившись с Савадой насчет того, что ему нужен отдых, направился к себе в кабинет за вещами.
Выйдя из здания, Хаято вспомнил слова босса насчет Ямамото и нахмурился – вдруг и правда что случилось.
Словно прочитав его мысли, зазвенел телефон, оповещая о принятом сообщении.
«Купишь какой-нибудь гадости от простуды?»
Хаято напрягся. Он скорее согласился бы на любые передряги между семьями, любые договоры и конференции. И дело было вовсе не в беспокойстве и заботе, а в том, что за время болезни Ямамото тихо выносил ему мозг.
Мысленно проклиная все известные ему высшие силы, Гокудера пошел в аптеку.

- Где документы? – с порога поинтересовался Хаято.
Нарисовавшийся в дверях комнаты Ямамото только широко улыбнулся и выдал, что очень, очень рад видеть того дома, чуть меньше, но все же рад видеть лекарства, а документы…
- А что документы? За два дня без них никто не скончался, можно потерпеть еще парочку, - легкомысленно заявил Такеши, все так же сверкая улыбкой, и вернулся обратно на диван, по пути пару раз чихнув.
Найдя злосчастные бумаги на столе в кухне, разумеется, даже не тронутыми, Гокудера уныло попрощался с желанными несколькими часами сна и пошел в комнату к столу, попутно щелкая зажигалкой.
- Хаято, - излишне оптимистично раздалось с дивана.
- Ну, - мрачно поинтересовался Гокудера, прикидывавший в голове, сколько времени займет работа.
- Мы же договаривались, что ты будешь курить на балконе.
- Не припоминаю, - отрезал Хаято, затягиваясь.
Раздавшийся следом кашель Ямамото убедил его с ворчанием выйти из комнаты.
Спустя минут десять услышав все такое же радостное «Любимый!», Гокудера подумал, что, когда Тсуна выпроваживал его с работы, надо было вцепиться обеими руками – и зубами для верности! – в дверной косяк и ни за что не соглашаться покидать рабочее место.
- Что опять?
- Как ты можешь работать, когда я болею? – обиженно поинтересовался Ямамото.
- Потому что ты это сделать не соизволил, - вызверился Хаято, но все-таки взял документы и устроился с ними рядом с Такеши на диване, пробурчав: «Надеюсь, это облегчит твои мучения, и ты заткнешься».
- Ха-я-то~
Услышав свое имя уже раз двадцатый за последний час, Гокудера подумал, что скоро кто-то отправится к праотцам и лучше бы этот кто-то продолжал спать.
- Ха…
- Чего тебе?! – вызверился подрывник, кинув документы на тумбочку и раздраженно уставившись на развалившегося на диване Ямамото, который, несмотря на температуру, выглядел куда более довольным, чем сам Гокудера.
Такеши с улыбкой указал себе на лоб.
- Намекаешь на отсутствие мозгов? – хмыкнул Хаято. – Не трудись. Я и сам знаю.
Ямамото помотал головой и потряс в воздухе стащенным со лба секунду назад полотенцем.
- Высохло.
- О Боги, за что мне это? – мученически изрек Гокудера, обращаясь к неведомым высшим силам, но все же встал с дивана и, выхватив полотенце, направился в ванную.
Придя обратно в комнату, Хаято подавил желание огреть Ямамото ледяным куском ткани, обнаружив его персону, возлежащую в объятиях Морфея. Как можно было уснуть за полминуты, Гокудера не знал, но, решив оставить маленькую месть на потом, аккуратно сложил полотенце и, положив его на лоб Такеши, устроился рядом с мечником, чувствуя, что сам уже засыпает.

В девятнадцать лет Гокудера Хаято понял, что здоровье Ямамото Такеши нужно беречь, поскольку ему еще дороги свои нервные клетки.


Четыре года назад.

Осень пока ещё не спешила заявлять о себе. Дни были достаточно теплыми, небо – ясным, безоблачным.
Правда, мало у кого было время и силы, чтобы радоваться такой погоде.
У Гокудеры Хаято не осталось ни того, ни другого. Вернее, время как раз таки уже появилось, но потратить его следовало на долгий сон.
Последний месяц был просто сумасшедшим. Не было никакой бумажной работы, только постоянные разъезды, конфликты с другими семьями, которые не всегда удавалось уладить мирным путем. За все это время Гокудера проспал едва ли не меньше, чем провел в своем кабинете, где все уже покрылось приличным слоем пыли.
Правда, такая жизнь нравилась Гокудере намного больше, чем когда нужно сутками сидеть над нужными и не совсем нужными бумагами.
Именно в такое время, когда постоянно болтаешься на грани жизни и смерти, понимаешь, что ты действительно член влиятельной семьи мафиози, а не офисная крыса.
Но все же, когда не остается сил даже закурить, а от усталости не можешь заснуть – это не очень приятно. Постоянный адреналин загонял усталость в глубины сознания, и сейчас она как будто навалилась вся, разом.
В конце концов, сонливость взяла свое, и Гокудера провалился в глубокий сон.
Уже просыпаясь, Хаято подумал, что неплохо было бы оказаться сейчас дома, в своей кровати, и желательно с Ямамото. Немного позже до него стало доходить, что в кресле, каким бы удобным оно ни было, так уютно и тепло быть не может. Гокудера нехотя открыл глаза и, оглядевшись, обнаружил, что находился в совершенно незнакомом месте. Скорее всего, в каком-нибудь отеле.
Интуиция пока молчала, и не было никакого чувства тревоги. Как только Хаято подумал о том, что нужно хоть немного побеспокоиться о безопасности, как на глаза ему попался знакомый темно-серый пиджак, небрежно брошенный на спинку стула.
Дверь на небольшой балкончик была открыта, и сквозь тонкие бежевые шторы Гокудера увидел чью-то спину, обтянутую черной тканью рубашки и до боли знакомый затылок.
За предыдущий месяц они с Ямамото почти не виделись, но времени скучать попросту не было.
С балкона открывался замечательный вид на побережье и закат. Можно было различить множество парочек, сидевших на берегу в обнимку или плескающихся в воде, несмотря на то, что было уже достаточно прохладно.
- Мог бы отвезти меня домой, - хмыкнул Гокудера, встав рядом с Ямамото. – Почему именно сюда?
- Мне нравится это место, - пожал плечами тот. – Я думаю, оно прекрасно подойдет для праздника.
- Какого праздника?
Хаято попытался прикинуть в уме даты, но только запутался. Он с трудом вспомнил, какой сейчас месяц, но понятия не имел, какой может быть праздник. Гокудере стало досадно. Обычно он всегда был собранным, в любой ситуации. А теперь даже не помнил числа.
- Заработался, - фыркнул Ямамото.
Гокудера вопросительно посмотрел на него, словив себя на том, что это неведение раздражает. Заметив это, Ямамото, как давно в детстве, широко улыбнувшись, нараспев протянул:
- С днем рождения, Ха-я-то.
Гокудера посмотрел на него с сомнением. Для него день рождения никогда не был каким-то особенным днем, и поводом для праздника явно не считался. Но ему не хотелось этого говорить.
Ямамото в последнее время очень редко улыбался так искренне.
- Есть какие-то пожелания? – поинтересовался Ямамото, увлекая Хаято за собой в комнату.
- Поспать, - фыркнул Гокудера. – Долго-долго-долго спать.
- Не пойдет. Спать ты будешь завтра. А сегодня мы гуляем от заката до рассвета.
Наблюдая, как Ямамото надевает пиджак, Хаято задумчиво и счастливо улыбался.
Впервые за долгое время.

Благодаря Такеши Ямамото двадцатый день рождения в жизни Гокудеры Хаято был самым счастливым.


Три года назад.

Открыв дверь квартиры, Гокудера Хаято слегка озадачился. Он вообще медленно привыкал к переменам и предпочитал, чтобы в жизни все складывалось относительно предсказуемо. Уже который год, заходя в дом, Гокудера сразу ощущал присутствие Ямамото, пусть и выражалось это не так романтично, как звучало – просто сразу слышался запах еды. В отличие от деятельности Хаято, работа Такеши не была бумажной, поэтому не требовала ежедневного присутствия Хранителя в офисе, чем тот и пользовался, медленно, но верно превращаясь, по подколкам Гокудеры, в идеальную домохозяйку.
Еще в семнадцать лет окончательно убедившись, что работа по дому, а особенно приготовление еды, явно не входит в список его достоинств, Хаято решил до прихода Ямамото разобрать документы и оставить на следующий день меньше работы. Однако когда стопка бумаг плавно приблизилась к завершению, а стрелки часов показывали половину первого ночи, Гокудера подумал, что пора бы Ямамото и про совесть вспомнить. Но телефон противным голосом сообщал, что абонент находится вне зоны действия сети, а беспокоить Десятого (вдруг это задание, в конце концов?) показалось Хаято неэтичным. Вздохнув и подумав, что кофе он сделать в состоянии, Гокудера пошел на кухню.
В два часа звонок Тсуне уже не казался чем-то неприличным, и только усилием воли Хаято сдержался. Вместо этого он нашел у себя в пиджаке пачку сигарет и стал оглядываться в поисках зажигалки. Плюнув на свою, Гокудера пошел в спальню, где стояло кресло, используемое Ямамото в качестве шкафа. Возмущения Хаято не помогали – Такеши с неизменной улыбкой говорил, что ему так удобнее, и вещи, пару раз запиханные Гокудерой в шкаф, через время все равно оказывались на кресле. Таким же постоянным явлением, как заваленное кресло, была зажигалка в кармане брюк Ямамото. Зная милую привычку Хаято терять зажигалки, он всегда носил с собой для него запасную. Оставалось только ее найти в этих завалах одежды…
Найдя зажигалку, Гокудера так и остался сидеть в кресле – оно было мягким, удобным и, что немаловажно, хранило запах Ямамото. Сладковато-терпкий, слегка тяжелый – его одеколона. И свежий, с запахом сирени – кондиционера для белья. Забавный контраст.
По правде говоря, этот кондиционер Хаято ненавидел, но Такеши словно назло продолжал покупать именно его. В конце концов, Гокудера решил стирать свои вещи самостоятельно, и сиренью пахло только от одежды Ямамото.
В три часа ночи Гокудера был готов звонить и Дьяволу, лишь бы узнать, где Ямамото. Но мобильник остался на столе, а покидать кресло, как бы парадоксально не звучало, не хотелось.
Пачка сигарет постепенно опустела, вставать за новой было лень. Глаза слипались. Гокудера держался только на мысли дождаться Ямамото и высказать ему все, что думает. Но сонливость взяла свое. Хаято так и заснул в кресле, все ещё одетый в костюм – все-таки в нем хранитель Урагана проводил больше времени, чем в домашней одежде, и уже привык к нему больше – и с зажатой в пальцах зажигалкой. Пустая пачка от сигарет валялась возле кресла.
Гокудера не услышал легкий хлопок двери. Не проснулся даже после того, как кто-то включил воду в душе – верно говорят, ожидание выматывает и усыпляет бдительность лучше любого алкогольного напитка.
- Дорогой, ты помял всю мою одежду, - промурлыкал кто-то у него над ухом.
«Дорогой», обычно не терпевший всех этих обращений, продолжал сладко спать, зарывшись носом в складки темно-серого пиджака Ямамото, который тот уже неделю собирался отдать в химчистку.
Стрелки часов близились к пяти утра.
Понимая, что совсем скоро Хаято нужно будет встать на работу, Такеши решил, что с любованием пора заканчивать, и медленно стал стаскивать его с кресла. Гокудера, наверняка подумав, что по запаху кресло от нарушителя спокойствия не отличается, рыпаться не стал. Сонно пробормотал что-то похожее на «Где шлялся, придурок?», когда Ямамото стал стягивать с него брюки, но окончательно так и не проснулся.

Совсем скоро – через три часа – Гокудера проснулся от писка будильника и с удивлением обнаружил, что лежит в кровати рядом с человеком, которого, вроде бы, не дождался. Ямамото сладко спал, положив голову на его подушку, когда как собственная валялась где-то возле кровати.
Вздохнув, Хаято выключил будильник и стал подниматься. Такеши недовольно заворочался – на будильник ему, по-видимому, было абсолютно побоку, зато отсутствия чего-то теплого на второй половине постели он терпеть не желал.
Поцеловав хранителя Дождя в уголок губ, отчего тот мечтательно улыбнулся и продолжил спать, Гокудера еле слышно вздохнул и все-таки встал с кровати.

В двадцать один год Гокудера Хаято понял, что Ямамото Такеши может работать не только по дому, но и по должности.


Два года назад.

Зайдя в свой кабинет и не узнав его, Гокудера Хаято недовольно поморщился и списал увиденное на недосып, решив выйти и зайти по-новой. В конце концов, рассудил Гокудера, он мог ошибиться дверью, ведь на часах было всего пять утра, и выспаться этой ночью не пришлось.
Вопреки аутотренингу дверь гордо блестела прибитой табличкой с его именем, но во второй раз перед глазами Хаято предстала все та же картина: вычищенный ковер, вылизанные пепельницы, предусмотрительно расставленные по всему периметру кабинета, книги в шкафу, расставленные по алфавиту, новые занавески отвратительно приторного желтого цвета, милые до оскомины красные подушки с кисточками на диване и куча цветов в горшках на полу, полках, подоконнике и – о, ужас! – на рабочем столе. Документы, сложенные стопкой явно не в том порядке, в каком он их вчера оставил перед уходом домой, заставили Гокудеру мысленно удариться головой о стену – теперь ему требовался не один час, чтобы разобраться в бумагах. Осторожно пройдя к рабочему месту, Хаято почувствовал, как у него дернулся глаз – рядом с компьютером в самой отвратительной розовой рамке, которую только можно было найти в магазине, стояла фотография Ямамото, которая всегда лежала в ящике стола, надежно спрятанная от посторонних глаз под стопками бумаг.
- Твою мать, − только и смог сказать Гокудера, не глядя, садясь в кресло, благо его месторасположение осталось неизменным.
Вдруг что-то упало, и из-за шкафа вышла какая-то девушка, рассыпаясь в извинениях. Посмотрев на нее пару секунд, Хаято вспомнил, что видел ее где-то в офисе. «Секретарша, что ли. Как там ее? Хака… Хоку…»
- Я Хаякава Сузуме, − будто прочитав мысли Хранителя, протараторила девушка.
- Ты лучше скажи, какого тут… − Хаято обвел рукой комнату, не находя слов для описания.
- Савада-сан назначил меня Вашим помощником.
«Черт, − подумалось Гокудере. – Вариант прибить ее явно отпадает».
В течение дня Хаято убедился, что помощник – это самое отвратительное, что только могло с ним случиться. Оказалось абсолютно невозможным убедить девушку в том, что книги по алфавиту расставлять нецелесообразно, документы – это неприкосновенная вещь, цветам место в оранжерее, а так как ее в офисе не имелось, то на помойке. Желтые занавески – это абсолютно отвратительно. Да-да, милая Сузуме, от-вра-ти-тель-но! Что с ними сделать? Поджечь. Нет, это не шутка, тем более, лучше их уничтожить целенаправленно, чем случайно подвергнуть пожару все здание, поджигая сигарету у окна.
Куда более сложным выдалось объяснить сентиментальной барышне не засовывать фотографию в рамку. Да, спасибо, я с Вами абсолютно согласен, друзья – это чудесно, но мне хватает их присутствия вживую!
Излияния души прервал смех Ямамото, который уже час за ужином выслушивал монолог Гокудеры.
- Чего смешного? – буркнул подрывник. – Видел бы ты мой кабинет.
- Отнесись к этому проще, − в обычной беззаботной манере посоветовал Такеши. – Это всего лишь помощник. Тсуна видит, что ты много работаешь, и решил, что так будет лучше.
Хаято мрачно кивнул. Несомненно, было приятно осознавать, что Десятый проявил о нем заботу, но не лучше было бы просто передать девушке часть работы, а не отдавать в ее полное распоряжение кабинет?!

Уже через несколько дней Ямамото понял, насколько нецелесообразным был его совет. Потратив несколько часов на дискуссию, Гокудера с Сузуме пришли к компромиссу, и теперь Такеши мог каждый день лицезреть милейшие сцены: как помощница с улыбкой бегает за Хаято, мол, давайте я помогу Вам отнести бумаги, как девушка подает кофе, наклоняясь при этом явно ниже, чем требовалось бы, как она неизменно касается плеча Хранителя, когда ей нужно его позвать, как будто нельзя этого сделать при помощи голоса! Пройти по офису, особенно во время перерыва, стало выводящей из себя тратой нервов – на каждом углу стайки секретарш, уборщиц и просто случайных посетителей обсуждали, «какая прелестная у Хранителя Урагана помощница и как мило они смотрятся вместе». Ямамото вымученно улыбался и старательно делал вид, что происходящее его никоим образом не волнует.
Подрывник же, казалось, чувствовал себя великолепно. Такеши только удивлялся, как у того не возникает желания не то, что подорвать все к чертям, но хотя бы повысить голос, слыша каждую минуту писклявое «Гокудера-сан».
В перерывах между работой все разговоры сводились к пламенной речи Хаято о том, что Десятый оказался как всегда прав, и что ему теперь гораздо легче работать – и чистые пепельницы всегда под рукой, и кабинет убран, и не приходится отвечать на звонки, и к тому же «Сузуме так внимательна и предугадывает любое желание». Ямамото выслушивал дифирамбы Хаякаве и все чаще замечал у себя желание пойти к Тсуне и намекнуть, что присутствие помощницы рядом с Гокудерой, мягко говоря, нежелательно.
- … и мне не приходится самому бегать за кофе, достаточно только…
Такеши внезапно поднялся из-за стола в кафе, где они сидели, и наклонился к Гокудере.
- Черт, Хаято, мне уже кажется, что я знаю об этой твоей Сузуме больше, чем о самом себе!
Ямамото хотел было уйти, но Гокудера схватил его за рукав и развернул обратно, прошипев:
- Ты что несешь?
- И ты еще меня называешь придурком? – вдруг разозлился мечник. – Да она к тебе клеится!
Гокудера уставился в спину Ямамото, который сразу же после своих слов развернулся и ушел обратно в офис. На какое-то мгновение Хаято показалось, что в глазах Такеши пронеслось что-то такое, что вселяло во всех его противников необъяснимый страх, несмотря на вечную улыбку мечника. Гокудера помотал головой. «Что за бред?»
Придя домой, Хаято хотел было выяснить, в чем дело, но в квартире было пусто. Только на столе в кухне стоял ужин, и на холодильнике висела короткая записка, сообщающая, что у Ямамото появились срочные дела, поэтому дома его ночью не будет. На следующий день, встретившись с Такеши в кабинете Тсуны, Гокудера не успел и рта раскрыть, как мечник быстро свернул разговор и вышел из помещения. Хаято только вымученно улыбнулся на вопросительный взгляд Савады, мол, все в порядке, я сам разберусь, и, оставив документы на подпись, вернулся к себе. Вечером Ямамото, против ожиданий Хаято, не ушел из дома, отмазываясь миссией. Мечник просто не сказал ни слова и ушел спать в гостиную.

Утром Гокудера, чувствуя себя абсолютно разбитым, зашел к себе в кабинет и рухнул в кресло. Предусмотрительная помощница тут же принесла чашку кофе. Кивнув девушке в знак благодарности, Хаято приступил к работе – надо было разобраться с документацией, подписать все бумаги, не требовавшие личного заверения Десятого, подготовить отчеты…
Уже через три часа разгрузка вагонов казалась Гокудере вполне милой и относительно привлекательной работой, в отличие от его занятия. Хаято со стоном уронил голову на скрещенные руки.
- Гокудера-сан? – раздалось над ухом. – Вы устали? Может, сделать Вам массаж?
Хранитель только дернул плечом, мол, делай, что хочешь, только бы мне не приходилось вставать.
- Хаякава-сан, − вдруг послышался хорошо знакомый голос. Гокудера поднял голову и увидел Ямамото, стоящего в дверях кабинета. – Возможно, я не обладаю такими достоинствами фигуры, но мне кажется, я лучше знаю, чем можно помочь, − добавил Такеши, отчего помощница подскочила на месте и поспешила покинуть помещение.
- Какого х… - начал было возмущаться Хаято, но был прерван самым действенным способом – поцелуем. Краем глаза Гокудера заметил, как документы полетели на пол, сам он оказался лежащим на столе, а над ним с крайне маньячной улыбкой навис мечник…

В двадцать два года Гокудера Хаято понял, что лучше не заставлять Ямамото Такеши ревновать, хотя…


Год назад.

Сигаретный дым в этот день, вопреки обыкновению, раздражал. Не успокаивал.
Раздражало все – прохожие, которые, по мнению Гокудеры слишком долго переходили через дорогу, светофор, на котором слишком долго горел красный, машины, водители в которых сигналили по поводу и без.
Ещё раздражало странное чувство вины.
Вроде бы все было правильно. Гокудера придется поехать в США, чтобы наладить отношения с одной из влиятельнейших семей Америки. Вроде бы Хаято должен был радоваться – удачный исход дела предоставит много новых возможностей. Но с другой стороны… Все это затянется надолго.
Придется надолго расстаться с Ямамото. А Гокудера уже отвык от одиночества.
И вряд ли сам Ямамото будет в восторге от такой перспективы.
Путь до дома наконец-то был преодолен. Гокудера припарковал машину. Единственное, что его сегодня обрадовало – полупустая стоянка.
Когда Гокудера вошел в квартиру, Ямамото встретил его со своей неизменной улыбкой. На нем была растянутая футболка когда-то малинового цвета и серые шорты. С кухни чем-то очень вкусно пахло.
- Что-то случилось? – Ямамото по-прежнему улыбался, но взгляд стал каким-то настороженным.
- Я завтра улетаю в Америку.
Хаято всегда был прямолинейным. Не уходил от ответов, не избегал неприятных разговоров. Он предпочитал пережить плохое разом, чтобы не мучиться ожиданием всю жизнь.
Такеши больше не старался улыбаться. И спросил, заранее зная ответ:
- Надолго?
- Скорее всего, да, - Гокудере захотелось провалиться под землю. Получить сотрясение мозга, но остаться рядом с Ямамото. Естественно, вслух он этого не сказал.
Ещё чего не хватало.
- Ужин готов, - Такеши развернулся и направился к кухне.
Гокудера внезапно подумал, что поесть нормально он сегодня не сможет.
Но попытаться все равно стоило.

Ночью было необычайно душно. Гокудера не спал, даже не пытался притвориться, хотя знал, что Ямамото тоже не заснул, несмотря на то, что электронные часы на тумбочке показывали третий час ночи.
Устав бесцельно ворочаться, Хаято рывком поднялся и, взяв со стола сигареты с зажигалкой, направился к окну.
Ямамото лежал на кровати, закинув руки за голову, и смотрел на медленно тлеющий огонек сигареты. Потом поднялся и, подойдя к Гокудере, обнял его со спины.
- Ты обнимаешь меня так, будто я уезжаю навсегда, - невзначай заметил тот.
Такеши не ответил.
- Это необходимость, - рассуждал Хаято. – Да и я засиделся на месте. Из-за всей этой бумажной работы я скоро перестану видеть дальше своего носа.
Предательское раздражающее чувство вины исчезнуть наотрез отказалось. Гокудера вдруг почувствовал себя как ребенок, которому родители приказали выкинуть за дверь нашкодившего котенка.
Но Хаято не ребенок. Да и Такеши на нашкодившего котенка был вряд ли похож.
Впереди были недели, а может даже и месяцы одиночества.

В двадцать три года Гокудера Хаято осознал, насколько сложно расставаться с Ямамото Такеши надолго.


Настоящее время.

Сегодняшний день был абсолютно не таким, как сотни предыдущих. Всю дорогу Гокудера отбивался от навязчивых воспоминаний, но их было слишком много. И фигурировал в них человек, которого невозможно было проигнорировать даже при самом сильном желании.
Гораздо больше, чем налет воспоминаний, Хаято удивляло то, что никто не стремился его взбесить. На дорогах было мало машин, светофоры подозрительно быстро переключались на зеленый свет, никаких древних старух на пешеходных переходах не наблюдалось – а они были главными раздражителями, тащась так медленно, что Гокудера прикидывал, сколько всего можно взорвать за это время.
Солнце скрывалось за редкими облаками, за окном на высоких деревьях пели птицы, и эта радужная атмосфера даже не казалась отвратительной.
Сегодняшний день был не похож на остальные и потому, что Хаято впервые оказалось абсолютно нечем заняться на работе. Никакой бумажной рутины, никаких взбунтовавшихся семей – ничего. Будто бы он попал в совершенно другой мир, основными качествами которого были безмятежность и спокойствие.
Гокудера долго вертелся в своем кресле, глядя в потолок и размышляя, стоит ли вообще задерживаться здесь, если в этом нет надобности.
Шесть лет назад, впервые оказавшись в этом кабинете, в котором ещё не было ничего, кроме кресла, Хаято точно также смотрел в потолок и думал, думал, думал… Но тогда воспоминания не накатывали на него, словно их блокировало ощущение постоянной опасности. А теперь он казался себе непозволительно спокойным, непозволительно расслабленным.
Пожалуй, если бы Гокудере сейчас пришлось умереть, он бы не стал ни о чем жалеть. Возможно, почувствовал бы обычное раздражение, но не пожалел бы.
Время летело незаметно. Кофе, принесенный помощницей через некоторое время после его прихода, давно остыл. Гокудера не заметил, как задремал, и ему снились собственные воспоминания вперемешку с редкостной и до блевотины веселой бредятиной.
Он впервые за долгое время видел сны.
Все это продолжалось до тех пор, пока нос не уловил знакомый тяжелый запах одеколона. Гокудера так привык к присутствию этого человека, что предпочел даже не открывать глаз, не почувствовав никакой опасности.
Раньше он и подумать не мог, что можно настолько сильно к кому-либо привыкнуть.
А ещё – что десять лет могут пролететь так быстро.
- Поехали домой?
- Уже пора? – Гокудера приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. Не было и двух дня.
- Да кому какое дело? – фыркнул Ямамото. – Все равно никто ничем не занят.
Гокудера мысленно с ним согласился. Хотя и следовало опровергнуть его слова, прочитав объемную лекцию о постоянно грозившей семье опасности.
Но Ямамото все равно не станет слушать. А Гокудера так увлечется, что не заметит, как окажется перед дверью в собственную квартиру.
Что-то менялось. Что-то оставалось неизменным.
Но в двадцать четыре года Гокудера Хаято уже четко определился с тем, чего бы никогда не изменил.



Часть 2

Lying close to you, feeling your heart beating.
And I'm wondering what you're dreaming,
Wondering if it's me you're seeing.
And then I kiss your eyes аnd thank God we're together.
I just wanna stay with you in this moment forever,
Forever and ever.
Aerosmith – I Don’t Wanna Miss A Thing

В отличие от первого утреннего пробуждения, когда Гокудера не стал возмущаться, а позволил удобно устроиться и снова заснуть, второе оказалось куда менее приятным и выразилось в стаскивании одеяла, пинке в бок и криках: «Какого черта развалился, мы опаздываем!»
Ямамото, не обращая должного внимания на вопли, только отвернулся к стене, довольно улыбаясь – все-таки идея отключить будильник Хаято была не так уж и плоха, вот только если бы последний чудом не встал через полчаса после предполагаемого звонка…
В итоге, Гокудера носился по квартире, пытаясь одновременно собрать документы, найти одежду, включить кофеварку и добраться до ванной, что никак толком не получалось. Хаято злился еще больше, напоминая Ямамото старые времена. Казалось, Гокудера совсем не менялся.
Как не менялось каждое проведенное вместе утро – Такеши старался не попадаться Гокудере под руку и в то же время успеть найти его вещи, приготовить кофе и помочь собрать документы.
- Подожди, - уже на пороге Ямамото придержал Хаято за руку.
- Ты опять что-то забыл? – выругался Гокудера, жалея, что еще не изобрели какой-нибудь телепорт, чтобы можно было мгновенно оказаться в офисе.
- Ты забыл, - серьезно ответил Такеши, стараясь сдержать улыбку. – Меня поцеловать.
- Обойдешься, - рявкнул Хаято, отвешивая Ямамото легкий подзатыльник и сбегая вниз по лестнице, дождавшись, пока Такеши закроет дверь и выйдет следом на улицу.
- Машину веду я, - добавил он, усаживаясь на водительское место.
Ямамото только пожал плечами и, обойдя машину, сел на пассажирское, заранее сочувствуя всем водителям, кому не повезет ехать этим утром там, где будут проезжать они с Хаято.
- Вечно я из-за тебя опаздываю, - бурчал Гокудера всю дорогу до офиса, предпочитая не обращать внимания на тот факт, что Ямамото опаздывал вместе с ним. – Как я вообще тебя десять лет терплю?
Действительно десять, подумал вдруг Такеши. Конечно, он помнил, что познакомился с Хаято, когда им было по четырнадцать, и логично, что это произошло десять лет назад, но Ямамото никогда не задумывался над цифрами. По его мнению, важным было то, что Гокудера был рядом, а сколько лет – неважно.
Иногда ему даже казалось, что уже целую вечность.


Десять лет назад.

Никогда в жизни Такеши Ямамото не злился так сильно, как после третьего проигрыша. Ему стоило огромных усилий улыбаться как прежде.
Да и вся команда была откровенно не в духе. Время тренировок удвоилось, но это все равно не давало никаких результатов. В самый решающий момент кто-нибудь обязательно подводил, и все постоянно друг на друга срывались.
Ямамото постоянно играл роль разнимающего, подавляя желание побить дерущихся самому.
Но в какой-то момент он не выдержал, и, когда началась очередная драка, вылетел из раздевалки, громко хлопнув дверью.
К подобному кризису приходит каждая команда, это просто вопрос времени. Ямамото это прекрасно понимал. Но это понимание бесило его все больше.
Он даже не успел переодеться – так и бродил по Намимори в бейсбольной форме, не думая о том, что может её запачкать. Ямамото был вне себя от злости, и шел очень быстро, но когда вся злость куда-то исчезла, он обнаружил, что устал, но к этому времени уже успел дойти до набережной. На берегу, на одной из каменный плит, уже кто-то сидел. Ямамото уже хотел пойти дальше, но, узнав сидящего, решил спуститься.
- Какая встреча, - натянув свою коронную широкую улыбку, поприветствовал он.
- Чего тебе, придурок? – Гокудера даже не повернул голову, чтобы посмотреть на него. Он задумчиво смотрел на воду, вертя между пальцами незажженную сигарету.
- Да вот, гулял, заметил тебя и решил поздороваться, - весело пояснил Ямамото, усевшись рядом с ним. Краем глаза он заметил, что Гокудера, вероятно, ещё не заходил домой и не переодевался. Его школьная сумка валялась неподалеку.
- Ты так любишь свой бейсбол, что гуляешь в бейсбольной форме? – в голосе Хаято послышались нотки ехидства.
- Я просто иду с тренировки, - пожал плечами Такеши. – Что в этом удивительного?
Гокудера только хмыкнул. Ему было все равно, что здесь забыл бейсбольный придурок, и уже собирался уходить, как Ямамото неожиданно начал говорить.
Говорить о неурядицах в команде, о сегодняшнем происшествии, о злости по поводу неудач, о том, как не хочется бросать бейсбол, но если так будет продолжаться, то придется это сделать.
Ямамото говорил быстро, проглатывая окончания, и явно не надеясь на то, что его будут слушать, ему просто нужно было выговориться. И с каждым словом становилось легче и легче.
Гокудера слушал молча. Любой другой на его месте попытался бы посочувствовать или поддержать, но Хаято не видел в этом смысла. Что даст отчаявшемуся человеку фраза вроде «Все будет хорошо»? Ничего. Достаточно того, что Гокудера все это выслушал.
И понял.
А сочувствие… Сочувствуют только героям слезливых мелодрам.
Ямамото закончил выговариваться и устало посмотрел на реку.
- Завтра игра, - сказал он после недолгой паузы. – Придешь?
- Ещё чего, - фыркнул Гокудера, поднимаясь. – Терпеть не могу твой бейсбол. И терпеть не могу, когда из меня делают эмоциональный унитаз.
- Извини, - развел руками Ямамото. Попросил прощения просто так, зная, что Гокудера, вопреки ожиданиям, не злился. – Ну, ты все-таки приходи. Я буду ждать.

День игры выдался серым и пасмурным. Играли против одной из сильных команд города, поэтому у команды не было никакой надежды на выигрыш.
Ямамото это понимал. Он сжимал в руке биту и разглядывал лица в толпе болельщиков, почему-то надеясь увидеть только одно. И нашел его.
Гокудера с недовольным видом стоял возле отчаянно болеющего за команду Тсуны в толпе других школьников. Встретившись с Ямамото глазами, он только фыркнул, но не отвернулся.
Его взгляд означал: «Только попробуй проиграть».
И Ямамото пообещал себе, что сделает все, чтобы выиграть. Даже если все придется делать самому.
Нет… Он обязательно выиграет.

В четырнадцать лет Ямамото Такеши понял, что Гокудера Хаято приносит удачу.


Девять лет назад.

- В вашем дыме легких не обнаружено! – вдруг раздалось прямо над ухом, и Гокудера от неожиданности закашлялся и выронил сигарету.
- Это все твое курение, - авторитетно заметил Ямамото.
- Нет, придурок! Это все твоя дурацкая привычка подкрадываться и орать на ухо!
Ответом, конечно же, послужил дурацкий, по мнению Хаято, смех.
- Какого приперся?
- Уроки закончились, - пожал плечами Такеши. – Ты домой идешь?
- Мне тебя еще всю дорогу терпеть? – вызверился Гокудера, но, тем не менее, взял сумку и пошел к выходу с крыши школы.

- Курение – это яд, - услышал Хаято, поджигая очередную сигарету.
- Яд – это смерть, смерть − это сон, а сон полезен и расслабляет.
- Это медленная смерть, - не унимался Ямамото, решивший, видимо, прочитать лекцию о вреде курения.
- А я не тороплюсь, - хмыкнул Гокудера, затягиваясь.
- В дыме табака содержится более тридцати ядовитых веществ, а одна-две пачки сигарет содержат смертельную дозу никотина.
- И чт..?
- Курение способно спровоцировать не только рак легких, но и рост уже существующих опухолей. Никотин может стимулировать деление и размножение раковых клеток в легких.
- Какое твое д..?
- По сравнению с некурящими, курящие в тринадцать раз чаще страдают болезнями сердца и язвой желудка. Каждый седьмой курящий болеет тяжким недугом кровеносных сосудов.
- Эй..!
- При курении в кровь поступает большое количество угарного газа, вследствие чего наступает кислородное голодание мозга.
- Ямамото…
- Из-за курения развивается зависимость от никотина… А?
- Я даже не хочу знать, сколько ты учил эту речь, но пожалуйста, если тебе не трудно... – Гокудера снова достал из кармана пачку и рявкнул: - Заткнись!
Ямамото послушно заткнулся, но выхватил пачку из рук Хаято, пока тот не успел достать сигарету, и поднял над головой, не давая забрать.
- Тебе зубы жмут или два глаза – роскошь? – почти ласково поинтересовался Гокудера и, не дождавшись желаемой реакции в виде возвращения пачки, развернулся и пошел по направлению к своему дому, бросив на ходу: - Не обольщайся, дома еще блок лежит.

Когда на следующее утро Хаято обнаружил в почтовом ящике не ожидаемую утреннюю газету, а какую-то ерунду о вреде курения, то только фыркнул и, подумав, что это бесполезная трата времени со стороны «этого придурка», пошел обратно в дом, развлекая себя прожиганием сигаретой дырочек в брошюрке.
Когда, после перемены заглянув в сумку, Гокудера не нашел там заветной пачки, которая через некоторое время случайно обнаружилась в ближайшей помойке, он хмыкнул и достал из кармана джинсов запасную, заметив про себя, что кому-то явно недостает мозгов.
Когда, вечером придя в гости к Тсуне, Хаято обнаружил в доме Хару в нелепом костюме знака, запрещающего курение и противным писклявым голосом вещавшую о последствиях вредной привычки, он почувствовал, как у него задергался глаз, что, впрочем, не помешало ему через некоторое время выйти на балкон, чтоб не дымить в комнате.
Но следующее утро стало той последней каплей в чаше воистину ангельского терпения Гокудеры.
Как всегда перед школой подойдя к дому Савады, Хаято увидел бейсбольного придурка с улыбкой до ушей – «Кто бы сомневался!» – и непривычно задумчивого Тсуну – «Что-то случилось с Десятым?»
На полпути к школе, поджигая, в соответствии со временем суток, Пятую Утреннюю Предшкольную Сигарету, Хаято услышал:
- Эм… Гокудера-кун?
- Десятый? – Хаято возрадовался, решив, что любимый босс хочет с ним первым поделиться проблемами.
- Г-гокудера-кун, ты не думал о том, что можно было бы курить меньше? – запнувшись, на одном дыхании выпалил Тсуна.
Хаято медленно перевел глаза с Савады, готового провалиться сквозь весь земной шар и вылететь в открытый космос, на все так же улыбающегося Ямамото.
Потом обратно.
Еще раз.
И, выплюнув сигарету в кусты, полез в карман…

В пятнадцать лет, уворачиваясь от динамита, Ямамото Такеши окончательно плюнул на идею отучить Гокудеру Хаято курить – ему еще хотелось жить.


/продолжение в комментариях/